Пятая колонна. Рассказы

Филип. Езжай. Я везде уже был – и оставил все это позади. Дальше я продолжу свой путь в одиночку – или с теми, кто разделяет со мной мои цели.

Дороти. И я с тобой, можно?

Филип. Нет.

Дороти. Почему же нельзя? Я могу научиться… и я ничего не боюсь!

Филип. Во-первых, я сам не знаю, где это. Но даже если бы знал – не взял бы тебя.

Дороти. Почему?

Филип. Да потому что от тебя никакого проку. Ты просто недоучка и ленивая дурочка. И пользы от тебя никакой.

Дороти. Отчасти ты, может, и прав, но польза-то от меня есть!

Филип. И какая же?

Дороти. Ты знаешь… должен знать. (Принимается плакать.)

Филип. А, ты об этом.

Дороти. Это для тебя ничего не значит?

Филип. Подобный товар не стоит того, чтобы за него переплачивать.

Дороти. Так я – товар?

Филип. Да, и весьма привлекательный. Самый лучший, что мне попадался.

Дороти. Отлично. Я рада, что мы это выяснили. И рада, что ты сказал это днем. А теперь убирайся. Самовлюбленная пьянь. Напыщенное трепло. Это ты – товар, ты! Никогда так не думал? Это за тебя переплачивать незачем.

Филип (смеется). Нет, не думал. Хотя понимаю твою точку зрения.

Дороти. Да, так. Причем товар-то порченный донельзя. Дома не бываешь. Ночами шляешься. Грязный, гадкий и непутевый. Ужас какой дурной товар. Я просто на упаковку клюнула, вот и все. Я даже рада, что ты уходишь.

Филип. Правда?

Дороти. Еще какая правда. Обойдусь и без твоего товара. Но для чего было рассказывать про все эти места, если мы туда никогда не поедем?

Филип. Мне очень жаль. Недобрая получилась шутка.

Дороти. Не хватало тебе еще подобреть. Добренький ты совсем ужасен. Только добрые люди имеют право прикидываться добрыми. А ты меня пугаешь, когда добреешь. Просто ни к чему было заговаривать о таких вещах днем.

Филип. Извини.

Дороти. Он еще извиняется! Это хуже всего. Терпеть не могу, когда ты извиняешься. Просто уйди, и все.

Филип. Ладно, давай прощаться. (Обнимает ее и хочет поцеловать.

)

Дороти. И не надо меня целовать. Сначала поцелуи, потом за товаром полезешь. Я тебя знаю.

Филип крепко прижимает ее к себе и целует.

Ах, Филип, Филип, Филип!

Филип. Прощай.

Дороти. А как же… как же… как же товар?

Филип. Он мне больше не по карману.

Дороти (вырывается из объятий). Тогда уходи.

Филип. Прощай.

Дороти. Проваливай.

Филип покидает комнату и уходит к себе. Макс по-прежнему сидит на стуле. В соседней комнате Дороти вызывает горничную.

Макс. Ну?

Филип молча смотрит в электрокамин. Макс смотрит вместе с ним. В дверях соседнего номера появляется Петра.

Петра. Да, сеньорита?

Дороти сидит на кровати, высоко подняв голову, но по ее щекам текут слезы. Петра подходит к ней.

Петра. Что с вами, сеньорита?

Дороти. Ах, Петра, ты была права: нехороший он. Он плохой, плохой, плохой человек. А я-то, дура, воображала, что мы будем счастливы. Только он, правда, нехороший.

Петра. Да, сеньорита.

Дороти. Но, Петра, вся беда в том, что я люблю его!

Петра продолжает стоять рядом с Дороти. В сто десятом номере Филип, стоя перед тумбочкой, наливает себе виски и разбавляет водой.

Филип

. Анита!

Анита (из ванной). Да, Филип?

Филип. Иди сюда, как помоешься.

Макс. Мне пора.

Филип. Нет. Останься.

Макс. Нет, нет, нет. Прошу тебя! Отпусти.

Филип (ровно, безо всякого выражения). Анита, как там водичка?

Анита. Я чудесно помыться.

Макс. Пойду я. Очень, очень тебя прошу. Отпусти.

ЗАНАВЕС

Рассказы

Мать красавчика[42]

Когда у него умер отец, он был совсем еще зеленый и его менеджер похоронил покойника навечно, то есть обеспечил за ним постоянное место на кладбище. Но когда и мать умерла, менеджер сообразил, что не всегда же им амуриться. Ведь у них была любовь, да, он из таких, этот красавчик Пако, вы разве не знаете? Ну еще бы, конечно, из таких. И менеджер решил похоронить его мать только на пять лет.