«Пятая колонна» Российской империи. От масонов до революционеров

Посмотрим на участие Свердлова в событиях 30 августа. После теракта в Петрограде, куда срочно отправился Дзержинский, Бухарин уговаривает Ленина не ездить на митинги. Владимир Ильич, по словам Крупской, согласился, «что может, и не поедет». Решение воздержаться от выездов в массы принял и Московский комитет партии во главе с В. М. Загорским — секретарей райкомов, незадолго до того оповещенных о визитах вождей, повторно вызвали в МК и сообщили об отмене выступлений. Но Свердлов поднял скандал, выговаривая всем и каждому: «Что же, мы испугаемся всякой буржуазной сволочи? Прятаться начнем?» Заявил, что на своих митингах, в Лефортовском и Введенском районах, он непременно будет. И Ильич тоже склонился ехать. Неудобным показалось пугаться и прятаться, когда другие выступать будут.

Якову Михайловичу подчинялась и охрана Кремля — отборная, натренированная. Ленина в каждом выезде из Кремля, даже на прогулки, обязательно сопровождал, по крайней мере, один боец из охраны. На заводе Михельсона рядом с Владимиром Ильичем этих бойцов почему-то не оказалось. Обязаны были находиться — а не было! И ни с кого потом не спросили!

А сразу же после покушения Яков Михайлович появляется в Кремле одним из первых. Крупская пишет: когда она вошла в квартиру, «около вешалки стоял Свердлов, и вид у него был какой-то серьезный и решительный. Взглянув на него, я решила, что все кончено». И тут же он принялся убеждать всех присутствующих, что «у нас с Ильичом все сговорено», поспешив в тот же вечер занять рабочий кабинет Ленина. И сосредоточив в своих руках такую власть, каковую не концентрировал единолично и сам Ленин, — руководство Совнаркомом, ЦК партии и ВЦИК Советов!

Между прочим, первое, для чего Свердлов применил эту власть, — он фактически отстранил Дзержинского от следствия. Распорядился, чтобы Феликс Эдмундович оставался в Питере. Дескать, в Москве и без него справятся. Яков Михайлович поручил расследование своему ставленнику Петерсу, подключил и других доверенных лиц: Курского, Петровского, Козловского, Аванесова, Скрыпника. А главными следователями по делу о покушении стали двое подручных Свердлова, которых он использовал для самых грязных своих операций, — Кингисепп и цареубийца Юровский. Уже одного назначения этой «парочки» было бы достаточно, чтобы заподозрить неладное.

Каплан, по непонятным причинам, вообще забрали с Лубянки в Кремль. Только здесь, в Кремле, она вдруг выдала все необходимые «признания». После чего ее сразу же, даже не дожидаясь ночи, расстреливают (в 16.00 3 сентября). Вот тут-то находят объяснение все странности. Поспешный расстрел на территории Кремля, уничтожение трупа. Дело закрыто, и возобновить его невозможно. Кстати, как пишет в мемуарах Мальков, приказ расстрелять Каплан он получил непосредственно от Якова Михайловича. А Демьян Бедный, помогавший ему сжигать тело, считался одним из ближайших друзей Свердлова.

Да только ведь и Дзержинский был совсем не дурак! Он тоже начал предпринимать энергичные меры. Основная часть агентурных сетей к этому времени была уже вскрыта. Дзержинский поначалу намеревался еще понаблюдать за ними. Но в связи с покушением на Ленина отдал приказ — немедленно брать. В ночь на 1 сентября ЧК произвела массовые аресты по выявленным адресам. В Москве были задержаны британский генконсул Локкарт, французский генконсул Гренар, связанные с ними лица. Одновременно была разгромлена сеть в Петрограде. Только в одном здании, принадлежавшем выехавшему британскому посольству, было захвачено около 40 заговорщиков. После выстрелов в Ленина они бурно зашевелились, потянулись собираться вместе. Тут-то их и накрыли. Некоторые пытались оказать сопротивление, произошла перестрелка. Среди тех, кого сразили пули чекистов, опознали «шефа», командора Кроми. Не удалось ему покинуть Россию, не удалось «хлопнуть за собой дверью».

На дальнейшие события наложилась кровавая вакханалия. 2 сентября по инициативе Свердлова вышло постановление ВЦИК о «красном терроре». 5 сентября под его же председательством аналогичное постановление принял Совнарком: «Нам необходимо немедленно, раз и навсегда очистить наш тыл от белогвардейской сволочи… Ни малейшего промедления при применении массового террора… Не око за око, а тысячу глаз за один. Тысячу жизней буржуазии за жизнь вождя!»

В общем-то, по России кровь уже лилась вовсю. Лилась на фронтах гражданской, с политическими противниками расправлялись и в тылах. Но постановление о «красном терроре» как бы узаконило зверства. Утвердило положение, что людей можно истреблять без каких-либо преступлений с их стороны, без суда. Принялись хватать заложников из духовенства, интеллигенции. В Москве в «ленинские дни» перебили около тысячи человек. Карл Радек требовал, чтобы казни были публичными — тогда они окажут более сильное воздействие. Сначала расстреливали на Ходынском поле «торжественно», под музыку оркестра. Но красноармейцы, выделенные для убийств, не выдержали, взбунтовались. Их заменили китайцами и стали казнить уже без музыки.