Пятая Печать. Дом с привидениями

Дебричев стоял на холме, который со стороны реки Дебрянки был довольно крутым, а с противоположной стороны постепенно понижался до равнины. Именно здесь был вырыт ров, и из выкопанной земли насыпан городской вал. Когда-то давно он был достаточно велик и даже укреплен, но ляхи, придя в Смутное время, сровняли большую часть вала с землей. Остатки вала и сам ров, превратившийся в заросший овраг, сохранился только здесь. В прежнее время у подножия его протекала речка, впадавшая в Дебрянку, но сейчас захилела и заросла травой и она. В памяти народа осталось только ее имя – Лебёдка.

– Пришли. – Голос Калерии дрогнул. – Дом внизу, если спуститься.

– Провка, ступай вперед, – распорядилась Анастасия. – И смотри, чтоб мы в кустах ноги не переломали!

Парень с фонарем направился к оврагу. Девочки – за ним. Деревья встречали их шуршанием последних листьев и скрежетом сучьев. Они стояли стеной, как деревянные стражи, а за ними царила непроглядная тьма – словно там, за стволами, не было уже ничего. Ощущение пустоты было таким сильным, что невольно перехватило дыхание, как от удушья.

– Мне страшно, – прошептала Конкордия.

– Молчи! – цыкнула на нее Калерия.

Анастасия ничего не сказала, но придвинулась к Провке поближе.

Анна первая решилась сдвинуться с места. Добралась до крайнего дерева, обхватила руками ствол, прильнула к коре.

Сестра Клара учила ее, что у деревьев есть душа. Не такая, как у людей. Души деревьев слагаются в единую Душу Леса. По отдельности большинство деревьев бездуховны и все равно что мертвы. Лишь отдельно стоящие самые старые дубы и сосны-великаны обладают чем-то вроде собственной души. Те, у подножия которых еще тысячу лет назад совершались старинные обряды и жертвоприношения. Эти деревья были отмечены древними богами и духами. Они могли разговаривать.

Но деревья, росшие на краю и по склонам этих оврагов, таковыми не были. Обычные клены, ясени, липы, березы. Под рукой девочки как раз была кора клена. Анна прижалась щекой к коре, зажмурилась, мысленно прося дерево о помощи. Она точно не знала, какими словами просить – лесная ведьма не торопилась обучать ее заклинаниям, – просто очень пожелала… И получила ответ. Дерево тихо задрожало под ее рукой, одна из нижних веток шевельнулась, поворачиваясь и указывая на склон оврага. Анна присмотрелась…

– Тут есть тропинка, – прошептала девочка. – Она ведет вниз.

– Откуда знаешь? – ревниво ответила Калерия. – Ты тут уже бывала?

– Нет. Я ее просто увидела. С этого места она заметна очень хорошо! Идите сюда! Видите?

Одной рукой все еще держась за ствол, другой она указала вниз. Провка подошел первым, посветил лампой.

– Кусты одни, – сказал он. – И крапива… А, нет! Тут впрямь можно пройти! Давайте, барышня! – Он протянул руку Анне, но девочка отступила.

– Помоги лучше этим, – кивнула на девчонок. – Я пойду впереди.

– Фонарь-то хоть возьмите! – Подросток сунул его прямо в руки.

Отказаться было невозможно – не бросать же вещь! – и как сказать, что она прекрасно видит в темноте?

Одной рукой цепляясь за кусты, маленькими шажками, подняв фонарь повыше, Анна начала спуск. За нею по пятам шли девочки. Анастасия цеплялась то за Провку, то за Конкордию. Та в свой черед постоянно хваталась за локоть Калерии. Девочки вскрикивали, попискивали, напряженно сопели, спотыкались, хватались за кусты, по очереди шикали друг на друга и на Провку. В общем, вели себя чересчур громко. Анна стискивала зубы, злилась, но помалкивала. Обернулась только один раз, когда Конкордия оступилась и шлепнулась на землю, заорав от неожиданности во все горло.

– Рот закрой!

– А! А! А… вдруг… А вдруг я себе что-то сломала? И юбка вся в грязи…

– А вдруг мы сейчас из-за тебя никуда не пойдем? Давайте вернемся!

– Нет! – чуть ли не хором воскликнули девочки, поднимая подружку и принимаясь ее отряхивать в четыре руки.

Спуск продолжался несколько минут – тропинка то шла круто вниз, то вилась вдоль склона на нешироких террасах, где идти было не в пример удобнее. Кусты и молодая поросль тормозили путь. Приходилось внимательно следить, куда ставишь ногу. Тут обильно росла колючая ежевика и высокая, тощая от недостатка света крапива. Кусты цеплялись за одежду, крапива жалила руки. Даже Анне пару раз попало – она ведь шла первая.

Старый дом спал, но сон его был неспокоен. Он был голоден. Очень голоден. Хорошо, что во сне голод ощущается не так сильно. Он спал, и во сне видел свежую плоть и юные жизни. То, что нужно для существования. Рано или поздно он их получит. Он всегда получал их.

Старый дом ждал…

Они спускались во мрак – свет фонаря выхватывал пространство не более пяти-шести шагов. Дальше начиналась темнота. Но постепенно впереди стала вырисовываться громада темнее ночи. Деревья качались над головами, скрежетали ветвями, поскрипывали стволами, и казалось, что они о чем-то переговариваются. Сестра Клара сразу бы разобрала их речь, но Анна лишь по интонациям угадывала, что деревья спросонья обсуждают чужаков. Они сердиты, недовольны, напуганы, но пока еще не настроены враждебно.