Пятая Печать. Дом с привидениями

– А почему? – Откровенно говоря, девочка только обрадовалась, но изобразила на лице тревогу и разочарование.

– По особому распоряжению. В связи с трауром! – Дворник продемонстрировал черную тряпицу, повязанную на рукаве.

Послышались шаги. Анна поспешно отпрянула. На пороге показались директор гимназии, всхлипывающая учительница музыки и сольфеджио и еще несколько человек из младшего обслуживающего персонала. Многие женщины старательно вытирали глаза. У директора на рукаве тоже был черный креп.

– Вы что здесь делаете? – заметил он девочку.

– Я, – та поспешно спрятала сумку с книгами за спину, – на уроки пришла… Опоздала и…

– Как фамилия? – сдвинул брови директор.

– Си…Сильвяните, – прошептала она.

Учительница музыки торопливо зашептала ему на ухо. Мрачное лицо директора чуть смягчилось.

– Идите домой, ученица Сильвяните, – промолвил он. – На три дня уроки отменены в связи с городским трауром. Приходите в следующий понедельник.

– А почему? Это из-за девочек…

Взрослые уже затопали с крыльца, обходя ребенка. Задержалась учительница музыки.

– Из-за похорон… Вы не знаете, Сильвяните, – голос ее дрогнул, – Валерия Вышезванская умерла. Вчера вечером…

Она разрыдалась, пряча лицо за платком.

– Валерочка, – слышались всхлипы, – такой чудный голосок… такая милая, тихая… умная и добрая девочка… Какое горе!

Анна стиснула зубы.

– Да, – только и удалось ей выдавить.

– Идите домой, – повторила учительница.

– А вы?

– Мы – прощаться. В собор на отпевание, потом на кладбище…

– А можно, я с вами? – рванулась с крыльца Анна. – Тоже попрощаться?

Домой уже расхотелось. А просто так ходить по улицам? Еще чего! Даже тревога за судьбу призрака как-то отступила. Ведь это так или иначе сделала она! Она хотела отомстить Валерии Вышезванской за ее поведение – и вот, пожалуйста. Ее обидчица мертва. А ее сообщницы… они, наверное, тоже.

Взрослые не стали гнать девочку, но Анна все равно держалась в сторонке. А вдруг заметят? Вдруг накажут? Вдруг не разрешат подойти и посмотреть?

По счастью, до главного городского собора идти оказалось недалеко – через две улицы на третью. Там уже собралось полным-полно народа – практически все первые лица города с семействами, все соседи, просто любопытные и зеваки. Анна заметила мальчишек – судя по форменным курточкам, они сбежали с уроков своей гимназии, чтобы поразвлечься, решив, что чужие похороны и такая толпа всяко интереснее, чем иксы, игреки, склонения неправильных глаголов и даты жизни Александра Македонского. На Анну они посматривали с заговорщическим и подозрительным видом – своя сестра-прогульщица или маменькина дочка? Анна показала самому наглому язык и поскорее убралась подальше.

Сделать это было легко – в такой толпе и взрослый растворится без следа, не то что ребенок. Ее толкали локтями. Несколько раз посылали замечания: «Девочка, ты откуда? Ты чья? Куда ты спешишь?» – Она ничего не слышала. Ею владел не страх, а просто нежелание оставаться на одном месте.

Проталкиваясь в поисках удачного местечка – и просто толкаясь, – Анна внезапно заметила Юлиана. Тот стоял в первых рядах, рядом с двумя какими-то незнакомыми девочке мужчинами. Один был в мундире полицейского, другого она видела в первый раз. Юноша казался таким мрачным, что в первый момент девочка даже его пожалела. Наверное, у него неприятности.

Пока она раздумывала, в конце улицы послышалась музыка, стук колес и цокот копыт. Толпа заволновалась. Показался катафалк, на котором был установлен гроб. За ним шли родные и близкие. Городской оркестр играл печальную музыку, от которой у Анны защипало в носу. Четыре вороные лошади с черным плюмажем на головах, – двигались неспешным шагом. Губернатор города господин Авксентий Вышезванский шел рядом с катафалком. Его супругу под руки вели сзади. Анне вдруг стало страшно, и она попятилась, пытаясь смешаться с толпой. Пальцы сами собой сложились в фигу, отгоняющую зло. «Со мной ничего не случится! Со мной ничего не случится!» – мысленно повторяла девочка.

Над ее головой шептались взрослые:

– Гроб-то закрытый! С чего бы?

– Может, болезнь какая заразная?

– Ох, не приведи господи!

– А если это тиф?

– Да, говорят, не болела она ничем. В одночасье угасла.

– А гроб-то почему тогда закрыт?

– Родным, вишь, тяжело смотреть на лицо дочери-то! В храме откроют для последнего прощанья.

Удовлетворив любопытство, Анна попробовала выбраться из толпы, но ее уже подхватило людское море и потащило в темные недра собора. Над головой протяжно и звонко зазвенели колокола.