Пятьдесят свиданий с врагом

Что до судьбы Цезаря, то, посовещавшись с Тони, Джун решила обустроить в лесной части Иден-Парка питомник для передержки спасенных диких животных. А пока лесной кот обитал в районе Речных садов и кухни, никому не позволяя приблизиться, кроме Джун.

Она переживала, что придется оставить Цезаря без присмотра в марте аж на три дня: большой компанией они снова собирались в Норвегию, чтобы отметить 19-й день рождения Уитни и увидеть Северное сияние.

…В общем, новостей прибавлялось c каждым днем, но во втором письме Джун решила написать о самом главном.

«Привет, папа. Не поверишь, но скоро я стану женой Тони Андерсона, сына твоего обожаемого друга Фрэнка. О нашей помолвке все таблоиды написали, и меня теперь заваливают приглашениями на званые ужины, но мне некогда. Подготовка к свадьбе занимает уйму времени (кто бы мог подумать?).

Мы с Тони собираемся пожениться 10 июня.

Свидетелями со стороны жениха выступят Крис, Чейз и Кайден. Со стороны невесты – Уитни, Фрейя и Холли.

К «алтарю» в Изумрудном саду Иден-Парка меня поведет Генри под звуки живой музыки Мартина Беккета. А Фрэнк вместе с Иден будут там, выше всех этих земных забот, смотреть на нас и улыбаться.

И ты тоже, если тебе станет одиноко, думай обо мне.

Где бы ты ни был».

Джун сложила из листа кораблик и, тепло одевшись, отправилась к Речным садам, где в компании заинтригованного Цезаря отпустила послание вниз по реке, наблюдая, как оно исчезает в журчащем потоке, унося с собой прошлое, заполненное тенями. И так удивительно тихо стало на душе, и так правильно…

А на горизонте занимался рассвет.

Эпилог

10 июня, Иден-Парк

Джун

– Всё давно готово. Идем, зачем тянуть? – настаивала она, выглядывая в боковую дверь, которая вела из «зоны невесты» во двор.

– Рано, Джун. Если ты не нервничаешь, то не мешай нервничать другим. – Генри красовался перед зеркалом, приглаживая волосы на висках, поскольку на макушке уже не осталось.

«Генри удерживает меня вдали от тебя», – пожаловалась она в чате, и жених ответил: «Так и знал, что он коварный разлучник».

В комнате лежали подарки разных размеров и цветов, в том числе один – от Мелани. Вместе с Анной она обещала прилететь осенью, когда ей разрешат длительные путешествия. Подарок от имени Мел принесла Олсен, которая была где-то там, снаружи, среди сотни гостей.

Раздался лай.

– Опять она пытается вырваться к тебе, – посетовала Фрейя, имея в виду Акиру, красавицу породы сибирский хаски. У нее один глаз был карий, второй – голубой. Ее два месяца назад профессор Делауэр спас от живодера. Акира оказалась беременна, и сейчас за ней бегали клубками шесть месячных щенков. Им оборудовали жилище в соседней комнате, где и закрыли на пару часов.

– Бедняжка, Чейз ее вечером выгуляет, – пообещала Джун, надеясь, что Акира услышит.

Уитни подала букет и в сотый раз расправила длинный подол свадебного платья, который лежал бескрайним полукругом на полу; вдоль подола от талии вниз треугольником спускался изумрудно-зеленый узор, расширяясь к основанию.

Платье было снежно-белое, элегантное, с открытыми руками и тугим корсетом, обхваченным на талии зеленым поясом. Подвязка на правой ноге тоже была бело-зеленая, из кружева.

Кудри, которые успели отрасти до середины спины, уложили в высокую прическу, декольте украсили изумрудным ожерельем клана Андерсонов, которое все-таки досталось по наследству будущей жене Тони.

– Ты и правда похожа на принцессу Падме, – одобрительно сказала Холли. – Глаз не оторвать.

– У меня для брачной ночи ее Озерное платье припасено, – поделилась Джун, и подруга одобрила:

– Обожаю косплей.

…Наконец заиграла музыка.

Холли опустила фату, закрывая лицо Джун, – и подружки невесты первыми отправились по проходу к «алтарю».

Мартин Беккет собственной персоной играл на скрипке, стоя в окружении небольшого оркестра. Изумрудный сад, украшенный в бело-зелено-золотых тонах, благоухал цветочным ароматом двадцати трех сортов роз. Но среди всех ароматов Джун безошибочно угадала тот единственный, к которому она стремилась.

Мята, бергамот, любовь.

Энтони Уильям Андерсон.

Генри ступал медленно, преисполненный гордости, и Джун торопила его, чтобы ускорил шаг.

– Не спеши, – прошептал он, сдерживая смех. – Когда еще такой день повторится.

Надеюсь, никогда, подумала Джун.

Никогда…

Какое хорошее слово.

Она закусила губу и робко улыбнулась, заметив, с каким зачарованным выражением на лице Тони неотрывно следил за ней. Мурашки по коже, сладкий сироп внутри – и никаких землероек: сердце стучало уверенно, ровно, в такт одухотворенным звукам музыки. Хотелось закружиться, широко улыбаясь, и упасть в объятия любимого человека.

– Привет, – тихо сказал он, когда спустя столетия Генри все-таки передал ее руку жениху.

– Привет.

Он был в cером костюме-тройке, с белой рубашкой и темно-зеленым галстуком. В каштановых волосах путалось солнце, а в серых глазах – ответы на все вопросы, которые еще не задал преисполненный торжественности регистратор.

Ты любишь меня, Тони?

Я люблю тебя, Джун.