Пятиозерье

«Первый», придерживая прыгающую кисть с пистолетом левой рукой, невнятно бубнил под нос, что сейчас кое-кому покажет, как руки крутить...

...Лишь бы не левша... лишь бы шепелявый оказался не левша...

Чужие пальцы коснулись ключей и это послужило сигналом. Он схватил протянутую руку не глядя, сильно и безжалостно, как хватают добычу стальные челюсти капкана. Извернулся, мгновенно уходя с директрисы, тем же движением швырнул «шипуна» на наставленный ствол пистолета — выстрел прозвучал меж столкнувшимися телами глухо, как в подушку — «шепелявого» отшвырнуло назад.

Стрелок жал на спуск наверняка рефлекторно, не успев понять, кто на него обрушился.

Выстрелить еще раз ошарашенный «первый» не успел, даже рефлекторно — кулак по прямой траектории ударил его в грудь, в область сердца. Удар был убийственный, от такого отлетают на несколько метров, но здесь за спиной врага стояла машина. Грудная клетка треснула, раздирая плоть острыми, как кинжалы, осколками сломанных ребер.

Человек в черном крутнулся на одной ноге и с лету врезал другой в голову успевшего оклематься и встающего на четвереньки «крепыша» — как бьют футбольные вратари, выбивая мяч далеко-далеко, к самым воротам соперника. Голова далеко не улетела, но с хрустом вывернулась под неестественным углом к отброшенному страшным ударом телу.

К «шепелявому» он повернулся уже не спеша, нашаривая так кстати не выброшенный молоток — доправить, если надо.

Правка не потребовалась, этот свое отшипел... ...Четвертого, оставшегося на шухере вдалеке, у развилки дороги и не успевавшего к скоротечной схватке, он не увидел. И раздавшегося сбоку выстрела тоже не слышал. Пуля вошла над левым ухом, он ничего не успел почувствовать, все кончилось быстро и сразу — умер как застреленный сзади волк-победитель, с торжествующим рыком сжимающий глотку врага.

Стрелявший, высокий узкоплечий парень лет двадцати, развернулся и побежал в противоположную от машины сторону, напролом через лес, не замечая хлещущих по лицу ветвей.

Ночь заканчивалась.

Восток светлел.

Глава 2

Рассвет. Нежилая деревушка Каменка

Майор по прозвищу Клещ проснулся от холода.

Сел, поеживаясь. Светало. Вставляя титановые пластины обратно в бронежилет, послуживший подушкой — неудобной и жесткой, майор тоскливо подумал: самое позднее через час они опять начнут погоню за тенью — бесплотной, призрачной и ускользающей.

Что их дичь никуда и ни от кого уже не ускользнет — майор не знал.

Рассвет. Сосна над волейбольной площадкой

На рассвете Астраханцева потеряла сознание. Ненадолго.

Рассвет. Чужой сон

Корнет-а-пистон пропел на заре — пронзительно и нежно. В его бодром, призванном разбудить спящих звуке слышалась нотка грусти, почти обреченности.

Среди разбросанных меж деревьев палаток зашевелились люди. На ходу затягивая амуницию, коноводы бежали за лошадьми. Заранее сложенные сухие дрова вспыхнули под котлами с уже приготовленной — только разогреть — пищей. Шеренги торопливо выравнивались на полянах, и хриплые голоса эскадронных командиров начинали перекличку... Света смотрела на всю суету со стороны; в отличие от кошмаров последних ночей в этом сне она никакого участия не принимала.

...Кавалерийская пула сворачивала лагерь и готовилась к выступлению — все происходило с отрепетированной четкостью регулярной армии. Хотя не больше трети людей были в форме имперской легкой кавалерии — поношенной, со споротыми знаками различия. Остальные кто в чем: цивильные камзолы, заштопанные охотничьи зеленые рубахи, потертая и потрескавшаяся кожа жилетов и курток... Оружие у всех содержалось в идеальном порядке.

Из самой большой палатки торопливой, слегка прихрамывающей походкой вышел человек — молодой, невысокий, с соломенно-рыжеватыми, коротко остриженными волосами. Вышел и сразу стал центром всего окружающего движения, уже не кажущегося хаотичным. Света с удивлением поняла, что знает, кто он и как его зовут. Арно — инсургент и партизан.

Лорд Арноваль — когда-то блестящий кавалер столичных балов.

Последний паладин рухнувшей Империи. Человек, палатка которого обвешана патентами на высшие офицерские чины от одних нынешних как бы государств и смертными приговорами от других. Приговоров гораздо больше.

Корнет-а-пистон пропел снова, на резкой и требовательной ноте. К Арно подвели коня. Палатки сворачивались словно сами собой, как по мановению волшебной палочки.

Пула выступала — поход в никуда, поход, не сулящий даже посмертной славы...

Скоро на полянах перелеска не осталось никого и ничего — лишь следы кострищ и палаток, несколько обрывков рваной упряжи да позабытая белая тряпка, сушившаяся на ветвях куста.

Света подумала, что видит не свой сон — и проснулась.

Странно, но сегодня ей почему-то не пришлось мучительно долго соображать, кто она и где находится. Вспомнила все и сразу.

Рассвет серел за окном. Света встала и начала одеваться, опять отменив утреннюю пробежку. Сегодня она ехала в Солнечноборск, дел очень много, надо навестить СВ, навестить Пробиркина...