Пятизвёздочный жених

Макс опустошил еще один бокал. Я смерила жениха презрительным взглядом.

– Лиз, съездим на речку искупаться?

Вернувшись с пляжа на дачу, мы никого не застали, но окна были открыты, дверь не заперта, а машины – на месте.

– В «сельпо» пошли, – предположила Лизка, щелкнув себя пальцем по шее, – не хватило!

– Даже не предупредили! Может, записку оставили?

Никакой записки мы, конечно, не нашли, зато обнаружили моего горе-жениха. В кустах барбариса. Макс лежал животом на криво сколоченной скамейке, руки и ноги свисали безвольными плетьми по обе ее стороны.

– Отряд не заметил потери бойца, – вздохнула я.

– Валяется тут, как трупешник! – пошутила Лизка и зачем-то проверила его пульс.

– Помоги мне перетащить его в дом.

– Еще чего! Это ты выходишь замуж за эту русскую недвижимость, вот и наслаждайся маленькими семейными радостями!

Но она все-таки помогла мне, и мы волоком дотащили тело Макса до дачного домика.

– Давай положим его на диван!

Лизка округлила глаза:

– Тут же Мышка!

– Подожди!

Кряхтя, я перекатила Мышку к стене. Подруга раскатисто хрюкнула и захрапела.

– Давай!

– Ты хочешь Макса подложить к ней? – изумилась Лизка.

– А что? На второй этаж мы его все равно не поднимем, и потом, он, когда пьяный, всегда храпит, я с ним не усну.

– И ты не боишься, что эта стерва его соблазнит?

– Не говори глупости!

– Она грымза, конечно, – задумчиво проговорила Лизка, – но он столько выпил… К тому же никогда нельзя недооценивать противника!

– Лизка, прекрати! Во-первых, Мышка мне не противник, а подруга. И потом Макс, кроме меня, вообще никого вокруг не замечает. Знаешь, как он меня ревнует? Это ведь он из-за Женьки так налакался.

Лизка сочувственно покачала головой:

– Ну, как можно быть таким наивным чукотом? Запомни: самые ревнивые – как раз и есть самые гулящие!

Я закатила глаза и скомандовала:

– Затаскивай!

Мы кое-как сгрузили тело Макса на диван, к Мышке под бочок.

– Неужели не понимаешь, почему он не будет мне изменять?

Лизка придирчиво оглядела спящую парочку. Мышка лежала на спине и отчужденно храпела, из ее открытого рта тонкой струйкой стекала слюна. Макс скрючился в позе зародыша, и Лизка снова проверила его пульс.

– Да. Я, кажется, понимаю, почему он не будет тебе изменять, – хихикнула она. – По крайней мере, сегодня!

– Дура ты, Лизка. Я уверена в Максе, потому что он меня любит.

Глава 15

Ночью над городом пронесся ливень. Остудил лихорадку разгоряченных улиц, поменял привычный для мегаполиса бензиновый «парфюм» на аромат лесной опушки, смыл мусор в канализацию. Дождь смывает все следы.

На работу я опоздала. Ребята, дожидавшиеся в операторской, сообщили, что нам поменяли машину. Дали новую, но «Матис».

– Ну и пылесос! – ворчали ребята по дороге на съемку.

– Мое человеческое достоинство ущемлено! – сообщил Вова сдавленным фальцетом.

И это была чистая правда. Вовино достоинство ущемляли:

– камера;

– кофр с аппаратурой, который не поместился в багажнике;

– важный реквизит для съемки сюжета о дачной жизни в виде огромной потрепанной жизнью плетеной корзины;

– огромный потрепанный жизнью техник Олежка, занимавший в «Матисе» неоправданно много места.

Я тщетно пыталась пристроить куда-нибудь коленку, больно упирающуюся в переднюю панель.

– Давайте избавимся от балласта! Вова, выкинь камеру! Рухлядь, хуже списанной «десятки».

– Побольше уважения! – возмутился Олежка. – Эта камера, между прочим, старше тебя! И по «десятке» я уже скучаю.

Вова снова подал голос из-под корзины:

– А может, нам и техника поменяют? Одного шестидесятилетнего стокилограммового Олежку на двух тридцатилетних Олегов Иванычей по полтиннику? А что? По-моему, справедливо, будем их по очереди на съемку возить!

Жорик оглушительно захохотал, я прыснула, ручка корзины забарабанила по стеклу. Веселились все, кроме Олежки.

Кашлянув, я примирительно улыбнулась:

– А вообще, мне наша новая машинка нравится! Быстрая и маневренная. Только на светофорах кажется, что пешеходы вот-вот ноги оттопчут!

Как только мы выбрались из городских пробок, дело пошло веселее. За окном замелькали ангары супермаркетов и торговых центров, махины коттеджей, потом побежали леса-поля. Наконец, «Матис» запетлял по дорожкам садового товарищества и вскоре остановился около утопающего в зелени двухэтажного домика, обнесенного глухим деревянным забором.

Вова и Олежка выгружали из машины оборудование, как вдруг из-за забора послышался резкий бухающий лай. Ребята переглянулись.

– Там кто-то посерьезнее пекинеса, – криво улыбнулся Олежка. – Набери хозяевам, пусть выйдут встретить.

Я выудила из торбы мобильник, он не подавал признаков жизни.

– Зарядить забыла, а телефон хозяина в контактах! Ну, ничего, что-нибудь придумаем.

Я подошла к калитке, звонка над ней не оказалось. Несмело толкнула хлипкую дверь, та легко подалась вперед.

– Пойдемте, тут не заперто! – позвала я.

Ребята оставались на месте и опасливо жались к «Матису».

– Эй, вы чего?

– Там этот волкодав разгуливает, – сказал Олежка, с интересом рассматривая носки своих ортопедических ботинок, – а у меня фобия! Патологическая боязнь собак!