Пятнадцатилетний капитан

Но и без этого предупреждения боцман был настороже.

Шлюпка шла медленнее кита, и бухта разматывалась с такой скоростью, что капитан Гуль опасался, как бы канат не загорелся от трения о борт лодки. Он поспешил поэтому наполнить морской водой бадью, в которой лежала бухта.

Полосатик, видимо, не собирался ни останавливаться, ни умерять быстроту своего бега. Капитан Гуль подвязал вторую бухту. Но и ее хватило ненадолго. Через пять минут пришлось подвязать третью, которая тоже скоро исчезла в воде.

Полосатик ушел под воду и по-прежнему стремглав несся вперед. Очевидно, гарпун не задел сколько-нибудь важных для его жизни органов. Судя по наклону каната, можно было догадаться, что кит не только не собирается выйти на поверхность, но, наоборот, всё глубже и глубже уходит в воду.

— Чорт возьми! — воскликнул капитан Гуль. — Кажется, Эта тварь намерена сожрать все пять бухт!

— И оттащить нас далеко от «Пилигрима», — добавил боцман Говик.

— А всё-таки киту придётся подняться на поверхность, чтобы набрать воздуха, — заметил капитан Гуль.— Ведь кит — не рыба: воздух ему нужен так же, как человеку.

— Он задерживает дыхание, чтобы быстрее плыть, — смеясь, сказал один из матросов.

В самом деле, канат продолжал разматываться с прежней быстротой. К третьей бухте вскоре привязали четвертую.

Матросы, уже подсчитавшие в уме свою долю барыша от поимки кита, приуныли.

— Вот проклятая тварь! — бормотал капитан Гуль. — Ничего подобного я не видел в своей жизни.

Наконец пятая бухта была пущена в дело. Она размоталась почти наполовину, когда натяжение каната вдруг ослабло.

— Ура! — воскликнул капитан Гуль. — Канат провисает, значит, полосатик устал!

В эту минуту шлюпка находилась в пяти милях от «Пилигрима».

Капитан Гуль, подняв вымпел на конце багра, дал кораблю сигнал приблизиться.

Через мгновение он увидел, как на «Пилигриме» брасопили[42] реи, наполняя паруса.[43]

Этот маневр Дик Сэнд с помощью Тома и его товарищей проделал четко и быстро.

Но ветер был слабый, он задувал порывами и очень быстро падал. При этих условиях «Пилигриму» трудно было настигнуть шлюпку.

Тем временем, как и предвидел капитан Гуль, полосатик вернулся подышать на поверхность океана. Гарпун по-прежнему торчал у него в боку. Раненое животное несколько времени неподвижно лежало на воде: оно дожидалось детеныша, который, должно быть, отстал во время этого безумного бега.

Капитан Гуль приказал гребцам налечь на весла, и скоро шлюпка снова очутилась вблизи полосатика.

Двое матросов сложили весла по приказу капитана и вооружились длинными копьями, которыми добивают раненого кита.

Говик насторожился. Минута была опасная: кит мог броситься на них, и нужно было быть наготове, чтобы тотчас же отвести лодку на безопасное расстояние.

— Внимание! — крикнул капитан Гуль. — Цельтесь хорошенько, ребята, бейте без промаха! Ты готов, Говик?

— Я-то готов, капитан, — ответил боцман, — но меня смущает, что после такого бешеного бега этот проклятый полосатик лежит на воде, как бревно!

— Мне это тоже кажется подозрительным.

— Надо остеречься!

— Да. Однако не бросать же охоты! Вперед!

Капитан Гуль пришел в возбуждение.

Шлюпка приблизилась к киту, который по-прежнему не двигался с места. Детеныш всё еще не показывался.

Вдруг полосатик взмахнул хвостовым плавником и сразу уплыл вперед футов на тридцать.

Неужели он снова собирался бежать? Неужели придется возобновить это бесконечное преследование?

— Берегись! — крикнул капитан Гуль. — Полосатик сейчас возьмет разгон и бросится на нас. Поворачивай, Говик! Поворачивай!

И действительно, полосатик повернулся головой к шлюпке. Затем, с силой ударяя по воде плавниками, ринулся на людей.

Боцман, верно рассчитав направление атаки, рванул шлюпку в сторону, и кит с разбегу проплыл мимо, не задев ее. Капитан Гуль и оба матроса воспользовались этим, чтобы всадить копья в бок чудовища.

Полосатик остановился в нескольких десятках футов, выбросил высоко вверх два окрашенных кровью фонтана и, повернувшись, снова ринулся на шлюпку.

Нужно было обладать большим мужеством, чтобы не потерять головы при виде разъяренного гиганта. Но Говик опять успел отвести суденышко в сторону и уклониться от удара.

Снова в тот миг, когда полосатик проносился мимо, ему нанесли три глубокие раны. Кит с такой силой ударил своим страшным хвостом по воде, что поднялась огромная волна. Шлюпка чуть не перевернулась. Волна переплеснула через борт и наполовину затопила шлюпку.

— Ведра! Ведра! — крикнул капитан Гуль.

Матросы бросили весла и с лихорадочной быстротой стали вычерпывать воду. Тем временем капитан Гуль обрубил канат, ставший бесполезным: обезумевшее от боли животное и не помышляло больше о бегстве. Кит, в свою очередь нападал сам, его агония угрожала быть страшной.

В третий раз полосатик повернулся к шлюпке. Но-отяжелевшее от воды суденышко потеряло подвижность: оно не могло ни отступить, ни увильнуть от нападения.

Как ни усердно гребли матросы, теперь полосатик несколькими взмахами плавника мог настигнуть шлюпку.

Надо было прекратить нападение и подумать о самозащите. Капитан Гуль хорошо понимал это.