Пятница, Кольцевая

Дочь промолчала, отводя глаза, но мать знала, что та ее не понимает. К сожалению. Или… Нет, к счастью, только к счастью, ее девочка еще не в состоянии осознать, что такое настоящее беспросветное отчаяние. А ведь именно в отчаянии живут те, чьи дети никогда не встанут на ноги. Не посмотрят на мир осмысленным взглядом. Не вырвутся из зубов тяжелого недуга. Дай ей Бог никогда не прочувствовать весь ужас этого заживо погребенного будущего! Но, с другой стороны, пока человек не столкнулся с бедой, своей ли, чужой ли, у него в каком-то смысле закрыты глаза — он не может по-настоящему увидеть радость. И понять, что эта радость принадлежит ему.

— Смотри! — неожиданно воскликнула мать уже другим голосом. — Самолет летит, да как низко! Не иначе наш! Пошли скорее в гостиницу.

В гостинице уже стоял радостный переполох. Сопровождающая звонила в аэропорт, чтобы убедиться, что самолет действительно сел. Изо всех номеров вытаскивали чемоданы, а кто-то в шутку сетовал на то, что не успел накупаться вволю.

— Ждем вас в Болгарии летом! — сбросив гору волнений с плеч, улыбалась сопровождающая.

Наконец все расселись по автобусам. Но у матери, несмотря на долгожданную развязку, было ощущение, что они с дочерью не успели договорить о самом важном, что благополучно севший самолет слишком рано прервал их разговор. Завтра суббота, можно было бы уже и не спешить с отлетом…

В аэропорту они оказались в самом конце очереди — их товарищи по несчастью так рвались к стойке регистрации, словно находились на тонущем «Титанике» и впереди их ждала последняя шлюпка. Благоразумно рассудив, что пока все пассажиры не окажутся на борту, самолет все равно не улетит, мать, стоя позади всех, не тревожилась.

Регистрация шла довольно быстро, и примерно половина пассажиров уже успели пройти паспортный контроль и покинуть зал, как вдруг очередь остановилась. Мать не придала этому значения, погруженная в свои мысли, но пару минут спустя до них докатилась ошеломляющая новость: регистрация окончена. Как? Почему? Да все просто: сюда мы летели аэробусом, а сейчас за нами прислали обычный борт, который в состоянии забрать лишь половину пассажиров. Осталось лишь около пятнадцати свободных мест для семей с детьми.

— Пойдем! — Дочь метнулась вперед.

Мать осталась на месте.

— А мы-то тут при чем? — спросила она с искренним удивлением. — Где ты в нашей семье видишь ребенка?

Дочь осталась соляным столбом стоять на месте. Отчаяние и ненависть к обстоятельствам, а возможно, и к самой матери настолько ярко полыхали в ее взгляде, что становилось не по себе.

Этим вечером они практически не разговаривали. По возвращении из аэропорта дочь легла в постель и, скорчившись, уткнулась лицом в подушку. Было видно, что она не спит. Матери хотелось пройтись на свежем воздухе, чтобы сбросить напряжение, но она боялась оставлять своего ребенка в таком состоянии одного. Весь вечер она просидела рядом с книгой в руках, словно сестра милосердия у постели больного.

Утром следующего дня надежда иссякла даже у самых позитивно настроенных пассажиров. Как выяснилось, вчера вечером, после вынужденного возвращения в отель, горячо обсуждались возможные пути спасения из тумана, но не находилось ни одного, хоть сколько-нибудь реалистичного. Добраться до Варны и оттуда — поездом в Москву? Не выйдет: поезд пересекает румынскую границу, а соответствующей визы ни у кого нет. Из Бургаса ходит автобус до Стамбула, а уже оттуда можно попробовать улететь, но отправляться в Турцию на свой страх и риск (и за свой счет) охотников не находилось. Люди, с утра сходившие на разведку в Интернет, были особенно мрачны: туманы должны были продлиться еще неделю, а после прогноз обещал сильные бури. — Придется нам здесь дожидаться лета, — философски заметила мать. — А там, глядишь, и вода прогреется.

Они вновь стояли на пляже в своих горнолыжных костюмах. Вопреки заупокойным прогнозам и этот день был чудесен: безмятежное небо, лишенное всякой дымки; солнце, как будто уже начинающее пригревать. Неподалеку от берега на воде качалась стая ангельски-белых лебедей.

Прибой в этот день был сильнее, чем вчера: волны упорно налетали на берег и откатывались с яростным шипением. Одна из них изловчилась и окатила ноги матери, которая подошла слишком близко к воде. Та поспешно отпрянула, радуясь, что обувь не успела намокнуть.

— И все-таки как здесь хорошо! — с чувством сказала она. — Уже и не чувствуешь, какое время года. Море, Юг… «Как я завидовал волнам, бегущим бурной чередою с любовью лечь к ее ногам…» — продекламировала женщина.

— Тебе еще не надоело?! — вдруг со слезами взорвалась дочь, с утра казавшаяся совершенно сломленной и тихой. — Думаешь, делаешь что-то хорошее, да? Поднимаешь мне настроение? А я уже слышать не могу, как тебе тут все прекрасно!

— А почему мне должно быть плохо? — спросила мать. — Я отдыхаю на море.

— А про меня ты не подумала?! Про то, как мне тяжело?!

— Приди в себя! — посоветовала мать. — И пойми наконец, что тебе не на что жаловаться, так что не гневи Бога!