Пятое время года

Ухаживал Андрюшка так красиво! Без всяких там задних мыслей, как большинство этих паразитов мужиков. Первая любовь! На день рождения таскал охапки красных гвоздик, водил в кафе, по ресторанам. Бар тогда еще открылся в гостинице «Мир» — тихая музыка, европейский полумрак, офигительные по совковым временам коктейли. Симпатичный Андрюха в фирменном свитере и потрясных джинсах «Леви Страус». Чем не жизнь? А не желаешь, Женечка, в бар, давай дома музыку послушаем. Кадровичка тоже вроде неплохо к ней относилась. Угощала заморским дефицитом и не выступала, когда сыночек с подругой запирались у него в комнате. Правда, при кадровичке у них с Андрюхой никогда ничего не было — невинная девушка не пошла бы на такой гнусный разврат. На югославском бархатном диване они всего лишь балдели от контрабандной музыки: папахен-контрразведчик притаскивал из-за бугра классные пластинки — Том Джонс, Фрэнк Синатра, Элла Фицджеральд. Или битлов по магу слушали, Высоцкого. Попивали джин, который Андрюшка потихоньку тырил из отцовского бара, и курили «Мальборо». Андрюха, естественно, лез целоваться, но она только хохотала и прикалывалась над ним. Кадр, между нами, был тупой, как сибирский валенок! Даже в шахматы играть не умел, а подруга к тому времени уже стала кандидатом в мастера по этому виду настольного спорта. Фиг его знает, как он учился в своем МГИМО! Хорошо, если за всю жизнь парень прочел полторы книжки. Не знал, кто такой Трифонов! О Маркесе или Фолкнере слыхом не слыхивал! В общем, от Андрюшкиных «познаний» можно было выпасть в густой осадок. Полный пномпень!.. Но, с другой-то стороны, может, и правильно делал, что не грузил башку всякой мешпухой? На хрена теперь кому нужен этот Фолкнер!

Ближе к лету кадровичка смылась. Рванула мадам в Трускавец здоровье поправлять. Папаша упылил шпионить куда-то в Южную Америку, и молодежь, естественно, расслабилась. Не утерпела. С битлов переключилась на секс. Возня с Андрюшкой не произвела особого впечатления — оба дурачки были неопытные, — а парень завелся с пол-оборота: давай поженимся!

— Ты чего, Андрюх, с ума сошел?.. Ладно, ладно, не обижайся, я подумаю.

Казалось: да ну! Еще вся жизнь впереди! А оно вон как вышло: раз-два, и ни фига! — жизнь позади. Если б знать…

Все так, да не так. От Судьбы ведь все равно никуда не смоешься. Если уж она, зараза, наметила засадить тебя в бакалейную палатку, значица, там и будешь сидеть!

На досуге частенько вспоминается один проклятый мартовский денек. Судьбоносный. Ведь могла же она тогда не встретить Борьку в метро? Получила бы стипуху и сразу рванула домой, а не моталась бы из ГУМа в ЦУМ и Пассаж в поисках французских духов. Даже если бы, выпендрежница, не распечатала «Клима» прямо у прилавка и сэкономила всего несколько минут, вся жизнь пошла бы по другому либретто, и теперь, глядишь, самая клевая чувиха во всей Москве и ближнем Подмосковье любовалась бы пейзажем куда получше, чем поганый рыночный ряд со снующими в поисках чего бы урвать на халяву полоумными старухами.

Надоели они все до чертовой матери! Пора избушку на клюшку и нах хаузе геен! Сумку в зубы — и на автобус!

На автобусной остановке с перебитыми темпераментной молодежью стеклами и продуваемой всеми ветрами, она водрузила сумку со жратвой на лавочку и попрыгала малость, чтобы согреться. Не то ведь и околеешь на фиг!.. Вон, вроде показался, родной.

Углядев местечко, сориентировалась по-быстрому и, пока пенсионерка варежку разинула, — хлоп! — к окошечку. Теперь можно было и повспоминать полчасика — о днях, безвозвратно ушедших, о девушках, счастье нашедших…

Какая, к черту, Судьба? Скучно было с Андрюшкой до хруста в челюстях, вот в чем фишка. Несмотря на всю его упакованность. А с Борькой — классно!

— Джейн, спасай! — басил Бориска вечерком в телефон. — У меня кризис жанра! Придумай мне какую-нибудь крестьянскую фамилию. Ваяю очерк для своего «Красного» на колхозно-навозную тему. Про тружеников полей и огородов.

— Овсов…Скотинин… Сухово-Кобылин.

— Кончай, Женевьева! Тебе все хаханьки, а тут, чувиха, дело «Нобелевкой» пахнет!

— Ну, я не знаю… Огурцов, Капустин, Редькин…

— Помасштабней давай!

— Тогда Овощеводов.

— Гениально, Джейн!

Никакие фамилии Борьке были не нужны, просто он искал повод поприкалываться. Жизнерадостный был чувак, не соскучишься, а уж с Розой — вообще атас! Нахохоталась с ними девушка на всю оставшуюся жизнь!

Выходила замуж вроде как за Борьку, а оказалось — за Розу Соломонну. Пока жили вдвоем на Обуха, все еще было ничего. Таскался Бориска к своей ненаглядной «мамочке» по пять раз в неделю, ну и фиг с ним! Беременная чувиха кофейку рванет, две затяжечки сделает, «Иностранку» в руки и — хлоп! — на Цилину дихлофосную тахту. Кайф! К тому времени уже чуток принюхалась. Притерпелась. А как родился Илюшка и перебрались на Преображенку — все, туши свет, сливай воду! Тортила — тут как тут! Каждый день припералась мозги вынимать. Так посмотришь — вроде с приличным прибабахом тетка, а на самом деле — хитрая, зараза!