Пятое время года

С возрастом Галка стала большой любительницей посплетничать. Возможно, таким образом она компенсирует отсутствие крупных событий в собственной личной жизни: за последние два-три года количество ее «необыкновенных» романов заметно пошло на убыль. Но такое злопыхательство в отношении Левы никуда не годилось. Если у Левы и в правду появился младенец, Галка должна была бы лишь порадоваться за него. Ведь знает, что он до сумасшествия любит детей. И уж кому-кому, а Галке не стоило так сильно возмущаться Левиными «любовными похождениями»: и сама не без греха, да и ее Вики, к двадцати четырем годам уже поменявшая двух мужей, теперь подцепила «мэтра» советского кино — обрюзгшего, похожего на Черчилля, плешивого дядьку. Можно не сомневаться, что к этому браку приложила руку и тщеславная Галка. Как же! Зять — известный кинорежиссер! На семнадцать лет старше тещи. Дочь — кинозвезда! Играет в новом «шедевре» Нилыча доярку Стешу.

Что бы там ни болтала поэтическая тетка, «бабенция» с ребенком, скорее всего, какая-нибудь дальняя родственница Левитесов — Лева всех опекает и всем помогает, — и нет никакой необходимости пересказывать дурацкие сплетни Лене, тем более что он вообще ненавидит «бабскую трепотню» и только ополчится против «твоей врухи Галины».

Вместе с «Известиями» Ленечка принес из почтового ящика долгожданные журналы — «Юность», «Огонек» с кроссвордом и, главная радость, «Иностранку».

— Ты собираешься приглашать кого-нибудь с работы?

— Директора бы с супругой вроде надо. Да, и главбуха нашего Ефим Ароныча. Мировой мужик! Хохмач! Назначим его тамадой. Запиши пока четырех. Сколько там получилось-то?.. Тридцать пять человек?! Прилично! В ресторане нынче не меньше чем рублей по двадцать — двадцать пять с морды. Считай, восемьсот рублей… — Ленечка помрачнел, почесал в затылке, но как только услышал, что Слава хочет все расходы по свадьбе взять на себя, аж подпрыгнул на стуле. — Я, чего, по-вашему, нищий?! Дочери свадьбу не могу организовать? Как я тогда людей-то позову? С какой рожей я там сидеть буду?

С разбушевавшимся Леней нужно говорить спокойно и ласково, тогда он обязательно «завизирует», в сущности, уже обдуманное решение.

— Успокойся, мой дорогой. Ты безусловно прав. Давайте пополам? Иначе с какой «рожей» будет сидеть Слава? Не переживай, расходов у тебя и так будет предостаточно. Инусе — белое платье, туфли, подарки молодым. У Женечки скоро день рождения — восемнадцать лет, у нас с тобой серебряная свадьба. Но теперь, я думаю, не будем отмечать?

Леня опять помрачнел: он придавал этому событию очень большое значение и планировал отпраздновать его с помпой, в «Национале».

— Говорила я тебе, Ленечка, не нужно было покупать мне такую дорогущую шубу.

— Еще чего! Сейчас одна замуж собралась, там, глядишь, другая соберется. Так бы ты у меня без шубы и осталась.

Глава восьмая

1

Пасьянс в третий раз не выходил из-за пикового короля… Кто такой этот пиковый король? И что ему нужно? Физиономия хищная, усмешка с издевкой… Под тяжелым взглядом черных азиатских глаз сделалось не по себе. Чушь, конечно, но, когда сидишь одна в пустой, сумрачной квартире — за окном то ли дождь со снегом, то ли снег с дождем, — в голову сами собой лезут нехорошие мысли. Вдруг Лене стало плохо с сердцем?

Нет, пиковый король — это уж никак не Ленечка! Он блондин и вообще светлая личность. Так распушил сегодня своего аспиранта! Молодец!

Родители у парня из Сухуми, какие-то сумасшедше богатые и, очевидно, поэтому утратили элементарное представление о приличии. Неожиданно, без звонка, заявились вчера вечером прямо домой — с дарами. Под недоуменными взглядами растерянных хозяев отец решительно поволок на кухню ящик коньяка. Сладко улыбающаяся золотыми зубами мамаша, как женщина восточная, врываться в квартиру постеснялась: поставила корзину с тюльпанами и громадную спортивную сумку, набитую мандаринами и сушеной хурмой, в уголок у двери.

Леня еле сдержался, чтобы не спустить их с лестницы. Рассвирепел жутко.

— Я им, чего, взяточник что ль какой? — еще долго орал он после ухода этих «данайцев». — Сейчас я все это г… в мусоропровод вышвырну! Безобразие какое! Они чего думают, короли мандариновые, профессор Орлов коньяку себе купить не в состоянии? Учти, Нинк, ни на какой ихний с… банкет я завтра не пойду! Пусть хоть у..!

— Сейчас же прекрати ругаться! В конце концов почему твою ругань должна слушать я? Сказал бы все это им!

Багровый Ленька в сердцах наподдал ногой по корзине с цветами и полез в карман за нитроглицерином:

— Черт бы их побрал! Что за народ, Нин? Совсем совесть потеряли! Небось, думают, паразиты, что и у Орлова совести нету? Ну, я им покажу… таким!

Весь вечер бушевал. Утром послал по телефону новоиспеченного кандидата наук к черту, а про себя, наверное, и еще подальше, но на банкет все-таки пошел, не выдержал натиска: ближе к вечеру в дверях опять возник отец диссертанта в сопровождении заваспирантурой — хорошенькой, нарядной Марины Афанасьевны. Переступив порог, бледный как мел сухумец затряс молитвенно сложенными руками: