Пятый арлекин

— А знаешь, мразь, кого ты раздел? Этот человек на Рейхсканцелярии расписался, когда тебя еще на свете не было. Ты ему в ножки упасть должен, а ты с него последнюю рубашку чуть не снял… А теперь коротко и без вранья ответишь на вопросы дела, по которому тебя обвиняют. Вот тут все на двух листах изложено. Соврешь — ничем помочь тебе не смогу, а так еще надежда есть, что человеком потом станешь.

В конце рабочего дня капитан оформил рапорт на имя начальника райотдела полковника Сиротина о происшествии с Гориным, и все не выходила у него из памяти чисто уголовная фраза по поводу „мокрого дела“. „Разберусь, — уверил сам себя Милованов, — вот только немного разгребу свои авгиевы конюшни и разберусь“. Но Милованов и не предполагал, что займется делом Семена Михайловича Неживлева гораздо раньше. И случилось это потому, что в органы внутренних дел обратился Андрей Васильевич Караваев по поводу исчезновения его дочери Александры Караваевой восемнадцати неполных лет. Он сидел в кабинете майора Косарева и его широкое тяжелое лицо было низко опущено над столом. В глазах стыла тревога в той ее стадии, когда только уверяешь себя в том, что все окончится благополучно, а в глубине души знаешь обратное, чувствуешь катастрофу и сдерживаешь чувства одним усилием воли, чтоб не закричать от боли за дорогого человека.

Приблизительно в это же время паника охватила не только Неживлева и Краснова. Не меньше их был взволнован сменой Карнакова Николай Петрович Игин. Он отдал команду своему верному заместителю Дронову — никого к нему не впускать:

— Меня ни для кого нет, даже если сам архангел Гавриил с трубой прилетит! — Николай Петрович нашел в себе силы еще для иронии, но тут же закрыл кабинет на ключ и принялся лихорадочно анализировать, за какой конец могут дернуть в первую очередь назойливые и вредные люди из отдела борьбы с хищением социалистической собственности или из другого ведомства, которого Игин боялся более всего.

„То давнее дело, которое „погасил“ Олег Михайлович Карнаков, вернув Игину материалы за пустячок двадцать тысяч рублей, надо полагать, давно похоронено. Олег Михайлович не дурак оставлять такие следы. А что было нового с тех пор? Георг фон Битов, сотрудник посольства ФРГ — с ним теперь никаких контактов. Нет его и не было! Кто еще? Нортон Глайд? Тоже не было. Ничего не было! Ни-че-го! Хотя это такой провокатор, обязательно потребует компенсацию за то, что не сдаст меня в органы безопасности. Черт с ним, с него достаточно получено за антиквариат, и какой!“ Это правда, чего только не вывез Глайд при пособничестве Игина! И чем больше делал Николай Петрович пометок в записной книжке, отмечая свои криминальные подвиги на ниве распродажи оптом и в розницу национального достояния страны, тем страшнее ему становилось, будто прорвало завесу безмятежной бездумной жизни и неотвратимость наказания подступила так близко, что его леденящее дыхание ощущалось совсем близко, рядом. Неизвестно только было, с какой стороны грянет первый гром. „Да здесь не пятнашка, а вся вышка светит, — тоскливо рассуждал Игин, — ох, как нужно рвать отсюда, пока самого не выдернули как редиску из мокрой земли. А как, и куда? А Ларочка? Что будет с ней? Оставлю на три жизни, не пропадет. А золото, бриллианты, иконы с окладами из серебра и драгоценными камнями, в жемчугах… Их в дипломат не положишь… Что делать? Что делать? Что делать? — мысль стреляла в одно место — височную кость, было мучительно и жутко, и руки сами по себе, независимо от мысли, чертили на листке бумаги бессмысленные рисунки, которые каким-то неведомым образом по иронии судьбы, что ли, складывались своими линиями в решетку. — Спокойно, — сказал вслух Игин, — пока идет пертурбация, там не до Игина, значит, как минимум, месяц в запасе есть. Не суетиться, только не суетиться: все закопать и в бега. А там видно будет. Слава богу, паспорт запасной есть, а где он? Вот он, никуда не делся. Дреслевский Станислав Казимирович. Национальность — поляк. Год рождения почти совпадает. Полтыщи содрали, черти, зато не липа, во всяком случае не такая, что каждый сержант разглядит, тут надо спецу покопаться, чтоб понять, что паспорт не его, Игина. Вон как фотография ловко сидит, даже лучше, чем в его родном паспорте! Может и Ларку с собой прихватить? Нет, с бабой сразу заметут, заметно. Двоих всегда легче найти, чем одного. А сейчас, первым и основным делом, надо уничтожить все свои пометки и записи. Без этой бухгалтерии понадобятся годы, чтобы сложить все разрозненные части в одно целое“.