Пятый арлекин

— Завтра мы вылетаем в Даллас. Макс уже ждет нас. Предстоит генеральная репетиция, слышите Мондейл? В следующий понедельник Роуз вылетает на несколько дней в Нью-Йорк. В день отлета, после того как самолет с ним уже будет в воздухе, вы примете у себя на квартире внешность Роуза и мы вас приведем в его особняк. Дома будет лакей Роджер и сын Роуза — Рой (мы постараемся, чтоб этот беспутный малый был на месте). Вы скажете, что улетаете следующим рейсом, и побудете в особняке час или два в контакте с Роем и прислугой. Важно проверить, как отнесутся к вам люди, знавшие Роуза близко, в домашней обстановке. Если все сойдет гладко, то нас не беспокоит встреча с людьми делового мира. Там будет гораздо проще, хотя есть предварительный вариант встречи с одним чиновником Совета управления. После перевоплощения в Роуза немедленно прервите связи Роуза с любовницей и врачом. Предлог найдется. Потому что ни миссис Голдуэлл, ни Харрисона обмануть не удастся. И любовница, и врач знают тело Роуза лучше чем он сам. А на теле у вас с ним достаточно найдется различий, даже без учета разницы в темпераментах! — и Крок рассмеялся.

— Что же вы молчите, Мондейл? Не волнуйтесь, все обойдется. Перед тем, как станете Роузом, мы обговорим условия. Когда вы выполните все пункты договора и введете Макса во владение концерном (юридическую сторону мы обработали), вы постепенно исчезнете, а точнее говоря — уедете с миллионами в свою Австралию, пасти кенгуру. Мы не поскупимся, чтоб обеспечить вас.

— Также, как Родриго и Дэзи?

— Ну, зачем вы так? — добродушно усмехнулся Крок, — мы умеем не только карать, но и вознаграждать. У вас — Роуза, врачи найдут какую-нибудь болезнь, и вы передадите концерн двоюродному брату (он отыщется к тому времени), то есть мистеру Максу. И уж под именем Роуза доживете свой век в Австралии. Нам нет смысла убивать вас.

— А Рой? Он же прямой наследник?

— У Роя цирроз печени от беспробудного пьянства. Он долго не протянет… Если еще раньше не разобьется в автомобиле, он ведь гоняет, как сумасшедший.

«Рой обречен, Рой обречен. Боже, все мы обречены, все, кто стоит на пути к овладению концерном, этой громадной империи по производству оружия. Вот что им нужно! Но при чем здесь Альберт Мондейл? Зачем судьба кинула меня в этот лабиринт, из которого я не вижу выхода. Я многое испытал в жизни, никогда не отступал от опасности, много раз был на волоске от смерти и выходил из тех ситуаций более закаленным. Я никогда не боялся смерти, а сейчас боюсь этого Крока, Макса, почему? Может, потому, что там смерть была возможной и все зависело от твоей ловкости, силы, изворотливости, а теперь она неотвратима и неизвестно, когда и в какой час это произойдет? Или они просто сломили мою волю… Я единственный раз в жизни, тогда, в „Храме двенадцати апостолов“, пошел против своей совести и это меня разрушило».

— Очнитесь, Мондейл, мы приехали, отдохните сегодня. Завтра у вас трудный день, а к вечеру мы вылетаем. Только без глупостей. Впрочем, вы не полезете под потолок с веревкой в руке. Пока у человека вашего склада есть шанс выжить, он не наложит на себя руки. Я еще раз повторяю, нам нет смысла убивать вас, когда вы займете место Роуза. Это вызовет излишний шум.

«Правдоподобно, — вздохнул про себя Мондейл, — но сколько трупов вокруг. А мне, раз я уже вступил на этот путь, надо ожесточиться и спасать себя, а не думать о других.

Ты стал подонком, Мондейл», — заключил Альберт, но это не принесло ему облегчения.

В Далласе он подробно изложил Роузу результаты поездки, тот остался доволен. Потом Роуз сделал необходимые распоряжения и объяснил, что вылетает днями в Нью-Йорк, без Мондейла. — Ваше присутствие нужно здесь. Со мной полетит только консультант и стенографистка.

Вечером, придя к себе домой, Альберт почувствовал еле слышный запах дорогой гаванской сигары. Он включил свет в гостиной и увидел Макса и Крока, сидящих в креслах, а в углу комнаты еще одного человека, лицо которого было скрыто полутенью.

— Поздно вы сегодня, Мондейл, — произнес Макс дружелюбно, поднимаясь навстречу Альберту. — Вам придется сегодня изобразить маленький спектакль, показать Роуза.

Альберт пожал протянутую руку и не в первый раз поразился ощущению, будто пожал руку мертвеца. Рука Крока, как обычно, была холодной, твердой.

— Не знаю, что у меня выйдет, — вяло ответил Мондейл, — временами мне кажется, что любой увидит разницу, как только я попытаюсь выдать себя за Роуза. Кто еще с вами?

— Это вы просто не в духе, Мондейл. Актер в театре может провалиться, его освищут, только и всего. А вас, в случае провала, правительство Соединенных Штатов Америки вежливо пригласит присесть. Знаете куда, Мондейл? На электрический стул!

— Кого вы привели? — угрюмо переспросил Мондейл.