Пятый Интернационал

Сначала— молодое рвение —радостно принимал малейшее веянье.Ловлю перелеты букв-пуль.Складываю.Расшифровываю,волнуясь и дрожа.И вдруг:«Ллойд-Джордж зовет в Ливерпуль.На конференцию.Пажа́-пажа́!!»Следующая.Благой мат.Не радио,а Третьяков в своем «Рыде»:«Чего не едете?Эй, вы,дипломат!Послезавтра.Обязательно!В Мадриде!»До чего мне этот старик осточертел!Тысячное радио.Несколько слов:«Ллойд-Джордж.Болезнь.Надуло лоб.Отставка.Вызвал послов.

Конференция!»Конотоп!Черпнешь из другой воздушной волны.Во́лныдругой чепухой полны́.«БерлинуПариж:Гони монету!»«ПарижуБерлин:Монет нету!»«Берлину.У аппарата Фош.Платите! —а то зазвените».«Парижу.Что ж,заплатим,извините».И это в конце каждого месяца.От этогодаже Аполлон Бельведерский взбесится.А так какячеловек, а не мрамор,то этоменяизвело прямо.Я вам не в курзале под вечер летний,

чтоб слушатьэтирадиосплетни.Завинчусь.Не будет нового покамест —затянусь облаками-с.

Очень оригинальное ощущение. Головой провинтил облака и тучи. Земли не видно. Не видишь даже собственные плечи. Только небо. Только облака. Да в облаках моя головища.

Мореет тучами.Облаком за́стит.И яна этом самомна мо́регорой-головой плыву головастить —второй какой-то брат черноморий.Эскадрыверблюдокорабледраконьи.Плывут.Иззолочены солнечным Крезом.И встретясь с фантазией ультра-Маркони,об лоб разбиваемы облакорезом.Громище.Закатитсяс тучипо скату,над ухомгрохотом расчересчурясь.Втыкаю в уши о́блака вату,стою в тишине, на молнии щурясь.И дальше

летитэта самая Лета;не злобствуя дни текут и не больствуя,а этодля человекабольшое удовольствие.

Стою спокойный. Без единой думы. Тысячесилием воли сдерживаю антенны. Не гудеть!

Лишь на извивах подсознательных,проселков окольней,полумысль о культуре проходящих поколений:раньшеаэрошуршали о го́лени,а теперьуже шуршат о колени.Такднитекли и текли в покое.Дни дотекли.И однаждырасперегрянуло такое,что язатрясся антенной каждой.Колонны ног,не колонны — стебли.Так эти самые ноги колеблет.В небо,в эту облакову няньку,сквозь земной

непрекращающийся зуд,все законы природы вывернув наизнанку,в небос земли разразили грозу.Уши —просто рушит.Радиосмерч.«Париж…Согласно ВерсальскомуПуанкаре да Ллойд…»«Вена.Долой!»«Париж.Фош.Врешь, бош.Берегись, унтер…»«Berlin.Runter!»[1]«Вашингтон.Закрыть Европе кредит.Предлагаем должникам торопиться со взносом».«Москва.А ну!Иди!Сунься носом».За радио радио в воздухе пляшет.Воздухв сплошноми грозобуквом ералаше.

Что это! Скорее! Скорее! Увидеть. Раскидываю тучи. Ладонь ко лбу. Глаза укрепил над самой землей. Вчера еще закандаленная границами, лежала здесь Россия одиноким красным оазисом. Пол-Европы горит сегодня. Прорывает огонь границы географии России. А с запада на приветствия огненных рук огнеплещет германский пожар. От красного тела России, от красного тела Германии огненными руками отделились колонны пролетариата. И у Данцига —