Пик

В палате мне хватало времени на размышления. И теперь… теперь я извелась от мыслей, что мои попытки уберечь Монастырь – это все неправильно. Ну да, тем, кто живет в окрестностях Монастыря, нужны Охотники и та защита, которую дают им Охотники и Учителя. Но Пику-то нужны все ресурсы, какие есть. Да, я переживаю о своих земляках – но я точно так же переживаю о здешних цивах. Я за них отвечаю. Может, давно надо было попросить Учителей, чтобы они прислали сюда Охотников? И рассказать о Монастыре Кенту? Если бы я попросила… Если бы рассказала… Глядишь, и дела наши были бы не такие скверные.

– Я тебя понимаю, детка, – опять вздохнул Кент. – Пойду-ка я, а ты отдыхай.

И, не дожидаясь моего ответа, он встал и вышел.

А я осталась наедине со своими мыслями. Я, конечно, молодец: дала слово Учителям – и держу его. Но здесь от этого всем только хуже.

14

Сигнал вызова вырвал меня из навеянного препаратами сна. Я вскочила и заковыляла по палате, пытаясь сообразить, где же моя одежда. Но тут вошел дежурный санитар и затолкал меня назад в постель.

– Сидеть, – приказал он мне словно собаке.

Я уже достаточно проснулась, чтобы понять, где нахожусь, и нашарила видпульт. Но на экране не возникло ничего нового: одни архивные записи. Я упорно тыкала и тыкала в кнопки, пока до меня наконец не дошло, что экран не настроен на главные видэфиры.

Я чертыхнулась. Может, ну его этого санитара: пойду поищу прямой эфир. Раз сигнал тревоги слышен даже в медчасти, то тут никаких сомнений: это общий вызов. Вызывают всю Элиту, кто на ногах, и напарников Элиты, и вдобавок кого-то из медперсонала. А я тут валяюсь и ничего не знаю!

Но наверняка в моей палате стоит камера. От капельниц и аппаратов меня отстегнули, но, вероятно, медики как-то мониторят пульс, давление и все такое. Если я встану и пойду куда-то, кроме туалета, который у меня общий с соседней палатой, мигом кто-нибудь примчится и прикрутит меня ремнями к койке.

Я опять чертыхнулась. Вот засада – я даже за собственными Гончими наблюдать не могу!

И тут меня посетило озарение. Гончие! Это же способ все увидеть!

«Ча!» – мысленно позвала я.

«Мы в летучей комнате, – тут же отозвался он. – Прийти к тебе сию минуту не можем».

«Летучая комната» – это Ча о винтокрыле. До того как я слегла, Гончим не так часто доводилось летать. «Не надо ко мне приходить, – сказала я. – Мне здесь не дают смотреть Охоту. Можно я посмотрю твоими глазами?»

«На здоровье!» – ответил Ча. Я закрыла глаза, и в моей голове будто начали крутить кино. Странноватое такое кино, с чудно́й перспективой и еще более чудны́м светом, но зато на свой лад очень достоверное. И в прямом эфире.

Мы такое проделывали дома, когда Ча со стаей отрывались от меня больше чем на полмили и Гончим надо было мне что-то показать. А в этот раз я впервые смотрела на винтокрыл глазами Гончей.

Все алебрихе, не только Шиндже, отрастили щупальца и примотали себя к креслам или к крепежам на полу. Заодно они опутали щупальцами Кусача с Дергачом и Мирддина с Гвалхмаем. Больше в машине никого не было. Все-таки одиннадцать Гончих, да еще семь из них с клубками щупалец – особо разгуляться негде.

Ча сидел возле двери. Ночное зрение у него – просто обзавидуешься. Я заметила еще два винтокрыла, летящие бок о бок с «нашим», – оба с погашенными огнями, в режиме маскировки. Что за территория мелькала под днищем винтокрыла – этого я разобрать не могла. В общем, было непонятно, куда мы направляемся. Ча, кажется, тоже не знал. Он передавал мне не мысли, а ощущения: гул мотора, вибрацию днища под лапами, качание и тряску, запахи свежескошенного сена, ночной сырости и горячего металла.

Терзаться, сидя в кровати, мне пришлось довольно долго. Винтокрылы начали снижаться лишь через добрых полтора часа. Пилот у Ча был настоящий виртуоз: скользил, накренившись, над самыми верхушками трав – чтобы Гончие могли выпрыгнуть, втянуть свои щупальца и нормально приземлиться.

Гончие построились клином: Ча, Мирддин и Гвалхмай впереди, а Душана в полный рост возвышался над всеми сзади. И вся стая ринулась через траву к точке сбора. Это оказался укрепленный город, со стенами. Защита у него была вроде бы посильнее, чем у предыдущего городка, – судя по тому, что стены пока стояли целые и пришлецы толпились снаружи. Пушечные выстрелы вспышками озаряли стены, временами выхватывая из темноты ряды противника. Слышался приглушенный гул – пришлецы пытались пробить оборону там, где она им казалась наиболее уязвимой.

Внезапно грохот выстрелов и шум сражения стих. Я сперва встревожилась, а потом догадалась, что Гончие, должно быть, создали себе какую-то слуховую защиту – а то вдруг снова объявится банши.

Я старательно удерживала свои мысли, чтобы они не лезли в голову к Ча и не создавали там путаницы. У Ча и так забот полон рот – ему же стаей командовать. Не годится, чтобы я его отвлекала.