Пикассо и его женщины

«Впервые я увидела Пауло на большой фотографии, висевшей в длинной комнате на улице Великих Августинцев, где работал Сабартес. Мне нравился его прямой, открытый взгляд, представляющий его в ином свете, чем неприятности, в которые он иногда попадал, и гневные реакции на них Пабло. Всякий раз, когда я расспрашивала Пабло о сыне, он раздраженно отвечал, что Пауло — лодырь, совершенно лишен честолюбия, неспособен найти приличной работы, и осыпал его прочими упреками, которыми буржуа зачастую награждают неспешащих приняться за дело взрослых сыновей. Потом резко обрушивался на Ольгу, мать Пауло, давая мне понять, что с такой наследственностью из него не может выйти толка».

Всю войну Пауло провел в Швейцарии и вернулся в Париж только после его освобождения. У него не было никакой работы, и ему часто приходилось унижаться перед отцом, выпрашивая деньги. А денег требовалось много.

Однажды (дело было в июне 1946 года) Пауло заглянул в мастерскую отца. Выглядел этот 25-летний молодой человек, по словам Франсуазы Жило, следующим образом:

«Он был ростом более шести футов, рыжеволосым, совершенно не похожим на испанца, и держался непринужденно, приветливо, подтверждая то впечатление, которое сложилось у меня о нем по фотографии».

Пикассо познакомил сына с Франсуазой и сказал, что она теперь здесь живет. Пауло, казалось, был этим доволен, разговаривал дружелюбно, а потом удалился с Пабло, и они долго о чем-то разговаривали. После этого Пауло уехал так же внезапно, как и появился, умчавшись на своем любимом мотоцикле обратно в Швейцарию.

* * *

Потом он приезжал еще не раз и часто подолгу жил у отца.

Франсуаза Жило уверяет нас:

«Он доставлял отцу много забот в процессе взросления — иногда казалось, что этот процесс слишком уж затянулся, но во всем его поведении ясно просматривалась не скрытая корысть, а искренняя, непосредственная привязанность к Пабло».

Возможно, Пауло и был непосредственным. Но вот привязан к отцу он не был. Вернее, был, но его привязывала лишь постоянная материальная зависимость, искусственно поддерживавшаяся разбогатевшим художником. Во всяком случае, дочь Пауло характеризует его отношения с Пикассо совершенно иначе:

«Он царствует над отцом и низвел его до нищенского и рабского состояния. Он — причина психического расстройства моей матери. Мы с Паблито зависим от его капризов. Он подчинил всех нас своей неутолимой жажде повелевать. Он использует нас и обманывает. Ощущение собственной гениальности, в которой его убедили поклонники его искусства, заставило его всерьез поверить, будто его достоинства таковы, что позволяют ему встать выше человечности. Манипулятор, деспот, разрушитель, вампир».

А что касается непосредственности Пауло, то она проявлялась по-разному. Например, однажды вечером, обойдя все бары Жуан-ле-Пена, он и его приятель привели в ресторан «У Марселя» двух девиц легкого поведения. В результате они напугали обеих до полусмерти, девицы принялись кричать, и дело закончилось вмешательством местного комиссара полиции. Тот, естественно, рассказал обо всем Пабло, и он стал мрачнее тучи.

— Приведите сюда Пауло, — сказал он.

Когда тот явился, Пикассо обрушился на него:

— Никчемное создание! Вчера вечером ты вел себя, как последняя тварь!

Но и этого ему показалось мало, и он продолжил:

— Отродье белогвардейки! У меня самый отвратительный на свете сын! Анархист! К тому же ты тратишь слишком много денег! На что ты годен?!

* * *