Пиксельный

Я еще минуты две туплю и рассматриваю лицо в зеркале, после чего иду к компьютеру.

Включаю Интернет. Набираю в гугле «Индюшки», который предлагает мне «Индейки». Я соглашаюсь. «Домашняя индейка. Доместикация обыкновенной индейки проходила в Новом Свете, где коренные жители одомашнили дикую индейку задолго до открытия Америки европейцами. …», «Продажа мяса птицы оптом: мясо индейки…». Я кликаю на «картинки». Гугл выдает уйму картинок кулинарной направленности с каким-то немыслимым издевательством над моим чувством голода. Вспомнив, что я вообще-то хочу есть часов с двух ночи, решаю пойти к холодильнику.

Так красиво стоит, сволочь, так величественно смотрит с высока этот белый гигант, обычно приносящий людям удовольствие.

С таким настроем я открываю дверцу. Со стороны, это, наверное, выглядит как в старых голливудских фильмах про поиски сокровищ. «Герои» отыскивают сокровенный сундук, приоткрывают (уже виднеется сияние, ага), предвкушая кучу сверкающих монет. Но… в итоге всех настигает разочарование – сундук пуст.

Так и в моем случае. Сокровищ здесь нет. Разочарованный, я захлопываю «сундук удовольствий» и присаживаюсь. Я даже не помню, есть ли у меня что-то из еды. А сколько времени прошло с момента последней закупки? Тут, как обычно, главного героя голливудского фильма про поиски сокровищ посещает идея, и начинается новое действие.

– Еще не все кончено… – торжественно говорю я вслух, изображая героя фильма и резким движением открываю кухонный шкаф.

– Вот оно… – продолжаю я изображать главного героя – дело за малым!

Я ставлю чайник и принимаюсь распаковывать Ее.

– Кууух-ня без гра-ниииц! – напеваю я – Еда без труда! Еда без вашего сраного труда! Лапша с тушеной говядиной в пряном соусе и овощами. О да! – Осторожно распарываю пакетики, высыпаю содержимое в чашу, убираю в сторону, и покорно жду. Пока вскипает чайник, я думаю, что мне все же удалось немного поспать, потому как с ног я не валюсь, хотя все равно чувствую себя неважно: ломота во всем теле пронизывает, ходить больно, но почему-то не так страшно.

Заполняю емкость кипятком, накрываю крышечкой, чтобы блюдо прогрелось и ожидаю трапезы. Да, учитывая мой голод, это будет трапеза. Перед употреблением выливаю соус и ем эту шнягу. На голодный желудок она кажется блаженством.

После «еды» не хватает только одного. Я достаю бутылку виски и отхлебываю с горла.

* * *

Я вышел из подъезда и ко мне сразу же подлетел незнакомец, укутанный с головы до ног.

– Короче, десятку за машину. Это меньше половины, расклад нормальный, – полушепотом протараторил он.

– Подавитесь ей.

– Чего?

– Я говорю, подавитесь ей.

Повисла пауза.

– Да ты че, мужик! Тебе че, машина не нужна?

– Нет, у меня подруга в психушке лежит. Чуть не сбросилась с крыши. Хотела, чтобы хоронили в закрытом гробу. Вторую неделю пью. Зачем мне машина?

– Ну, ты это. Как хочешь.

Бандит уходит прочь.

Я направился к остановке, отмечая, какая замечательная выдалась погода. Вокруг было тепло и солнечно, а опавшие листья, подгоняемые ветром, создавали ощущение классической осени. Всюду зиждилась романтика и умиротворение.

Достаточно подстегнутый погодой и алкоголем, я весело зашагал к остановке, забыв про все невзгоды, посыпавшиеся мне на голову. Я так устал думать о плохом, что хотелось на время забыться и ни о чем не думать.

Еще не решив, куда ехать, но уже сев в первую попавшуюся маршрутку, я обратил внимание на интереснейшего персонажа, из тех, что встречал в жизни. Напротив меня сидела бабушка. Сухонькая, в диковинных потертых сапожках и ветхой одежде. На голове у нее были массивные очки с большими линзами и толстый пуховый платок. Она виделась мне весьма милой, от нее исходили тепло и доброта. Еще она выглядела… забавно, и, глядя на нее, я даже заулыбался – та постоянно вертелась из стороны в сторону, смотрела то в одно окно, то в другое, как делают маленькие дети и непременно что-то рассказывала рядом сидящей лицемерной тетке, которой только и приходилось кивать да улыбаться.

Бабушка употребляла речевые обороты, которых я раньше ни от кого не слышал. Я их даже в книжках не читал! А еще, из ее слов я узнал, что ей… девяносто лет!

Де-вя-нос-тый левел!

Как в девяносто лет сохранить столько энергии в теле и радости в глазах! Я видел, что она счастлива по-настоящему. Честное же слово! От этой милой старушки исходило только положительное, я даже не мог подумать, что в ней когда-то могло сидеть зло. Настолько она была прекрасна.

Мне захотелось как-то ей помочь. Может быть, дать денег? Может ей домой что-нибудь из мебели требуется? Такой прекрасный человек не может ходить в такой нищенской одежде. Она этого не заслуживает. Мне безмерно захотелось помочь прекрасной старушке, поэтому я вышел на той же остановке, что и она.

Выйдя из маршрутки, она осталась ждать другую. Я подошел к ней, совсем близко, но заробел, не зная, что сказать.

Как предложить помощь, как заговорить? Вдруг она меня испугается, умрет от сердечного приступа, и я до конца дней буду винить себя в ее смерти? А может примет за бандита, или кого они там себе представляют?