Пиксельный

Дома, сотворившие между собой уютный дворик, наполняют сердце восхищением, каким-то уютом и теплом. Но им безразличны мои горести и страданиям, и на меня они смотрят, скорее с недоверием, нежели с приветствием.

Я прохожу третий двор квартала чужих зданий и замечаю небольшую пристройку в одном из них. Асфальтовая дорожка ведет к внушительной железной двери, а над ней вывеска, и под светом слабой лампочки, она говорит крупными буквами «МЕЧТА». Я порываюсь мотыльком на свет лампочки, но боль в ноге заставляет плестись раненой собакой.

Дойдя до крыльца, еще раз читаю вывеску: «МЕЧТА». Все верно. Правая рука ложится на узорчатую металлическую ручку, я тяну на себя…

Всего лишь магазинчик. Застекленные витрины и стеллажи набиты всякой ерундовой снедью: чипсы, кириешки, шоколадные батончики, сушеные кальмары, жвачка, сок в малых количествах, алкоголь в больших количествах, огромный выбор лапши быстрого приготовления.

Я не двигался с места и смотрел на все, не понимая, что делать. Но стало неудобно перед продавщицей, и я купил коньяк в небольшой бутылке, пачку чипсов, сигареты и шоколадный батончик. Потом вышел и заплакал, уже второй раз за сегодняшний день. Держать в руках все вещи было неудобно, я медленно опустился на корточки, прислонился к железной двери и продолжал тихо скулить, со стороны, наверняка похожий на эмо.

Из-за угла вышли люди, стало неудобно и перед ними: я быстро поднялся, разложил купленное по карманам пальто, словно только украл, и направился к ближайшей остановке.

По дороге я вспомнил, что не купил спичек или зажигалки, и теперь обречен подкуривать у прохожих.

Я достаю пачку из наружного кармана, распечатываю ее, и вынимаю сигарету. Последний раз я пробовал курить лет в восемнадцать, но сигареты постепенно вышли из обихода. Сейчас же я дурнем шагаю к остановке с неприкуренной сигаретой, снова пытаясь привыкнуть к этому идиотскому ощущению, когда во рту свернутая бумажка с непонятным содержанием.

На остановке я прошу подкурить у первого встречного. Вот такая картинка: стою, жду нужную маршрутку, пытаюсь переставлять ноги от холода, курю. И мне это не нравится. От втягиваемого дыма тошнит, горло жжет и легкие тянет, что хочется закашлять. Я выбрасываю сигарету в урну и хочу отдать оставшиеся парню, который дал прикурить. Но забоявшись выглядеть идиотом, в урну следом кидаю и пачка.

Завидев номер 23, машу рукой, и маршрутка отзывается поворотником, начиная сбавлять ход. Машина останавливается неаккуратно, вдалеке от меня, что с учетом больной ноги, выливается в дополнительное испытание. Заходя в машину, я слышу бурчание водилы: «Молодые, а ходят как старики!». Азартно и живо дискутировать нет сил.

В маршрутке я встречаю довольно противного типа. Он по несчастью соседствует напротив, талантливо развалившись на два места. Лицо его скривилось, выражая полное отвращение, когда я неловко присел. Сперва он бросил пренебрежительный взгляд на мой верх, а после – с презрением осмотрел больную ногу. Личное пространство пацана нарушено! Господин восседает, расставив ноги широко, по-царски. Лицо, ну как бы это сказать помягче – бандитская рожа. Такой пацанчик из того самого бумера: славянский тип, короткая стрижка, щеки, будто набитые дробленкой и глаза с ненавистью пяти демонов ада.

Я сосредотачиваюсь на окне. Мое самое любимое занятие в маршрутке – смотреть в окно, чтобы не видеть чужие лица, вроде этого бумера.

Грязная дорога – образцовое место на земле. Можно увидеть всю убогость построенного нами мира, всю силу бесцветия. Хотели комфорта, чистоты и скорости, а получили тесную, грязную маршрутку в пробке. И шансон, шансон…

Домой не хочется, я выхожу на две остановки раньше, в надежде прогуляться по парку, что поблизости, распить бутылку коньяка, устроившуюся в кармане.

От остановки до парка буквально пара минут пешком; я не успеваю заметить, как из тесной маршрутки с рвотным бумером и хамским водилой, оказываюсь в тихом, безлюдном месте, окруженным качающимися деревьями, подобно струнам, на которых играет ветер. Они конечно не поют, как в Locko-Rocko или PADAPON, но песню я непременно чувствую. Звуки от шелеста листочков, которые вот-вот отпадут, пускают еле уловимую мелодию. Нужно только прислушаться. А бывает, деревья поют дуэтами: веточки соприкасаются друг с другом, и получается очень редкая, но яркая нота. Нужно только прислушаться. Ведь не концерт, деревья это делают не напоказ и не за деньги. Они такие, какие есть.

Я нахожу самую чистую лавочку, удобно усаживаюсь, достаю из правого кармана бутылку коньяка, отвинчиваю крышечку и вкусно отпиваю обжигающей жидкости.