Пилот

Лицо капитана на миг обрело одновременно жалкое и отчаянное выражение. Он будто бы хотел признаться сейчас, что это именно он сам и есть — таинственно исчезнувший фигурант: Но скорее всего, просто что-то попало в глаз.

— Машина на нашей стоянке, — сказал он. — Конечно, вы можете все осмотреть:

Серебристый «Форд-Сьерра» был взят на прокат четыре дня назад в Кеттльсберге. Фирма до последнего часа не знала, что он участвовал в полицейском инциденте. На машине ни внутри, ни снаружи не имелось ничего особенного, ничего, привлекающего внимания…

— Малдер, мы попусту теряем время.

— Да-да: — рассеянно отозвался тот. — Понимаешь, слишком уж чистая машина.

Он взял в руки несколько отпечатков увеличенных кадров видеозаписи — как раз тех, где был запечатлен злосчастный «Форд» — и стал внимательнейшим образом их изучать.

Отошел, встал так, чтобы и настоящая машина, и та, что на снимках, видны были с одного ракурса.

Скалли тоже заглянула в салон. Шестьдесят миль погони, подумала она. Он должен быть мокрый, как мышь. Пот впитался в чехол сидения, и анализ:

— Иди-ка сюда, — позвал Малдер. — Посмотри сама:

Сначала она не поняла, что он хочет сказать. Серебристый «Форд-Сьерра», номер на фотографии виден только частично, но эта часть совпадает:

— Ветровое стекло, — подсказал Малдер.

Трещины? Нет: Ах, вот оно что!

— Это не та машина, — прошептала — лучше сказать, прошипела

— Скалли.

— Угу. Как называется такой значок?

— Кадуцей. Врачи часто приклеивают его на ветровое стекло:

— Значит, настоящая машина принадлежала какому-то врачу. Я думаю, капитан Мерсье не назовет нам его фамилию. Но выяснить мы сумеем: Они подменили машину, а нам солгали. Как ты думаешь, зачем?

— Дэнни, это Малдер. Будь добр, проверь меррилендский номер. У меня есть три первые цифры: девять-два-четыре.

Машина принадлежит или когда-то принадлежала врачу. Да, я перезвоню:

3.

В лаборатории доктора Беруби остро пахло обезьянником.

Они что, раздраженно подумала Скалли, экономят на лаборантах?… Целая стена лаборатории была заставлена клетками с макаками. Кроме этого, в лаборатории были еще только два прожарочных шкафа, химический лабораторный стол с центрифугой посередине и большой аквариум в углу. Ни одного компьютера: Восприятие распадалось на части: при фекально-затхлом запахе помещение блистало исключительной, неестественной чистотой. И лишь аквариум с зеленоватой и не слишком прозрачной водой казался пришельцем с грязной планеты. До очередной ежегодной чистки его, похоже, оставались считанные дни.

Вестибюль «ЭМГЕН корпорэйшн» выглядел куда презентабельнее.

Сам доктор, невысокий лысый человечек в черных резиновых перчатках до локтей, разливал пипеткой по пробиркам прозрачную розовую жидкость. Гидролизированная кровь, подумала Скалли. Бедные макаки:

— Доктор Беруби? Мы из ФБР: агент Малдер, агент Скалли:

— Послушайте, я очень занят.

— Мы просим уделить нам несколько минут.

— Ну, что там еще?

— Это ваша машина? — Малдер показал фотографию.

— Возможно. Здесь не виден номер:

— Девять-два-четыре-четыре эй-вай-эф.

— Да, моя.

— Вы знаете, что она участвовала в полицейском инциденте?

— В чем, в чем?

— В погоне. В преступлении.

— Нет. Впервые слышу: — это прозвучало исключительно фальшиво.

Скалли отвернулась и подошла к клеткам. За решетками сидели резусы и зеленые макаки. На четвертом курсе она немало повозилась с такими:

—: ключи от машины есть у приходящей прислуги, она часто берет ее: это уже вторая машина:

Скалли постучала по клетке, приветствуя маленькую самочку.

И вдруг та злобно оскалила зубы и метнулась к протянутой руке! Скалли едва успела отдернуть:

— Не трогайте здесь ничего! — голос резкий, как напильником по стеклу.

— Извините: я только хотела: Макаки — они ведь такие добродушные всегда:

— Они участвуют в опыте.

— В каком? — тут же зацепился Малдер.

— Я что, в чем-то подозреваюсь? — доктор ощетинился.

— Да ну что вы:

— В таком случае — я ответил на все ваши вопросы. Извините.

Работы у меня больше, чем времени.

Малдер выдержал паузу. Он спокойно смотрел на доктора, и тот вдруг начал извиваться под его взглядом. То есть извивался он, конечно, не телом: но чем-то извивался.

— Спасибо. Всего вам хорошего.

Выходя, Скалли чувствовала недоуменный и испуганный взгляд в спину.

За дверью Малдер остановился. Прислонился к сене.

— Значит, так. Уже пять часов, а нам нужно еще поговорить с этой домработницей:

— Нет.

— Что значит ваше «нет», девушка? — он уставился на нее удивленными глазами. — Неужели «может быть»?

— Малдер, мы медленно, но верно погружаемся в какой-то маразм! Мы целый день с раннего утра убили на то, чтобы разобраться с делом, начатым с таинственной наводки, данной нам непонятным человеком, и все наши умозаключения базируются на предыдущих умозаключениях:

Кто он такой, этот Г. Г.? Мы ничего не знаем о нем: ни имени, ни того, чем он занимается:

— Кое-что знаем. Изредка он подбрасывает нам весьма ценную информацию.

— Которую мы ни разу не смогли проверить! Вспомни: ни разу!

Может быть, он просто:

— Думаешь, он делает это ради своего развлечения?

— Нет. Я думаю, он делает это ради твоего развлечения: