Пин-код для Золушки

А Мак Маккуин тем временем тщательно рассматривал штуцер «Голланд-Голланд». Он разбирался в оружии и знал, на что надо обращать внимание в ружье, которому больше ста двадцати лет: следы разборки, шаткость стволов, люфт ложа, плавность хода открывания и спуска курков, сохранность внутренней поверхности стволов… Небольшая потертость воронения, конечно, присутствовала, но это вполне естественно, оружие не разбиралось, шаткость минимальная, с учетом чудовищной отдачи… В принципе, его все устраивало, хотя цена казалась непомерной — в отличие от этого надутого индюка Флетчера, деньги не поступают ему в карманы сплошным потоком. Но он знал, что штучное оружие с годами и десятилетиями не теряет в цене, а только дорожает, и уже представлял, как эффектно этот раритет будет выглядеть на ковре в его кабинете.

Но, когда он рассматривал стволы на свет, то обнаружил на полированной поверхности нарезов темные пятнышки, которые его огорчили, как лопнувший шов в брюках примеряемого костюма.

— Это похоже на раковины, Джек! — грозно глянул он на худенького служителя в очках.

— Потенциальные раковины, — уточнил тот. — Мы делали компьютерное обследование стволов. В левом есть три коррозированных участка размером полтора на два миллиметра и четыре чуть поменьше. При правильном уходе они могут превратиться в раковины лет через пятьдесят или позже. В правом стволе имеется несколько царапин, которые тоже могут коррозироваться через такое же время. Все это описано в сертификате. Фирма Н&Н способна устранить эти дефекты за дополнительную плату…

— Заплатить минимум полмиллиона, чтобы вместо поездки на сафари сдать покупку в ремонт? — Мак разочарованно закрыл штуцер, с сожалением осмотрел его напоследок, приложил к плечу, ощущая приятную тяжесть…

Нет, ни ожидаемого сожаления, ни приятности он не испытал от слова «совсем», только полное равнодушие — штуцер уже не вызывал тех чувств и эмоций, что несколько минут назад. И начинать за него торг с пятисот тысяч не было ни малейшего желания — оно исчезло, растворилось в запахах оружейного металла, смазочных масел и скрытых дефектов…

— Да это просто глупо!

Наверное, он был прав: отдавать такие деньги за вещь, которая имеет пусть крохотную червоточинку, ни один настоящий коллекционер не будет, если только какие-то другие достоинства предмета: его история или прошлые престижные обладатели, — не перевесят физический изъян.

Но для него ничто не могло компенсировать даже небольшого недостатка! Это непонятная щепетильность для человека, которому приходилось есть сырых змей, пить болотную воду, ночевать на деревьях, а дневать в туше убитой коровы и ежедневно рисковать жизнью. Но факт есть факт: оскверненное ожидание радости начисто убивало саму радость!

Такое у него уже было как-то в Лас-Вегасе: крупно выиграв в рулетку, он выбрал в салоне черный, отливающий перламутром «Ламборджини Авентадор», выполнил контрольный проезд, влюбился в этот прекрасный метеор и уже достал карточку «Америкэн Экспресс», но вдруг заметил на боковине водительского кресла крошечную дырочку, прожженную, по всей видимости, сигаретой… И все — прекрасный метеор перестал существовать!

Всполошенные менеджеры предлагали немедленно заменить кресло снятым с соседнего авто, или со значительной скидкой взять «Ламборджини Авентадор» в кузове цвета «металлик», или через несколько часов пригнать к отелю такую же машину черного перламутра — напрасно: интерес полностью пропал! Оставалось только догадываться, что сделали с сотрудником, который так неудачно покурил за рулем выставленного на продажу полумиллионного болида… По принятым в тех местах правилам, его вполне могли закопать в пустыне! Но в Англии нравы гораздо мягче, да и дефект не пытались от него скрыть…

— Спасибо, Джек! Я не так богат, чтобы покупать неидеальные вещи! — Он передал ружье служителю.

— Понимаю вас, сэр, — вышколенно согласился тот.

Мак вышел в картинную галерею, увидел там завороженно рассматривающего полотна Мадибу Окпара и удивился, что «леопард», оказывается, не чужд предметов искусства. Сам он был к ним совершенно равнодушен, только искренне не понимал: почему картины, которые не имели практической целевой предназначенности, как, например, только что рассмотренный им штуцер, и состояли не из высококачественного металла и благородных пород дерева, а из обычного холста и мазков краски, спустя сотни лет ценились гораздо дороже, чем любой материальный предмет, имеющий какую-либо пользу! Во всяком случае, про картины стоимостью сотни миллионов долларов он знал…

Роберт об этом знал еще лучше. Мак нашел его в соседнем зале. Тот рассматривал «Игроков в карты». Поджарый, аккуратно причесанный, в отглаженном костюме, пошитом на заказ знаменитым миланским портным Марио Пьетри, и в туфлях из змеиной кожи, он имел очень респектабельный вид. Как, впрочем, и всегда.

— Что-то они скучно играют, — тихо подкравшись сзади, сказал Мак. — Без азарта. А стоят, небось, дорого…

— Это Поль Сезанн, испорченная копия. Восемьдесят миллионов!