Пионер Советского Союза

— Предположим, условием нашей военно-морской базы в Бургасе будет присоединение СССР к известному тебе договору трёх держав? Причём мы гарантируем сохранение в Болгарии существующего политического строя и вообще никак не вмешиваемся в их внутренние дела?

— Нет. Во-первых, нам просто не поверят. После того, как мы проглотили Прибалтику, Борис логично предположит, что Болгария — следующая. Во-вторых, Болгарию Гитлер нам не отдаст даже в обмен на наше присоединение к его блоку, она ему самому нужна, чтобы поставить на место Грецию.

— И всё же, Вячеслав, чисто теоретически, если Берлин не станет возражать против наших кораблей в Бургасе? Что тогда?

— Тогда… Тогда Филов сдастся. Без окриков из Рейхсканцелярии базу в Бургасе он нам построить разрешит. Но это совершенно невероятно, Коба. Гитлер никогда не согласится.

— Посмотрим. А что с этими детьми, которые из-за нашего головотяпства укатили из Ленинграда в Мюнхен? Когда ты уже вернёшь их, почему так долго?

— Всё сделано, Коба, всё согласовано. Они выезжают завтра на пассажирском поезде, посольство уже купило им билеты и выправило паспорта, а в понедельник они пересекут границу СССР. У себя дома, в Ленинграде, дети будут во вторник.

— Нет. Так не пойдёт. Не нравится мне эта затея с поездом. Вот что, Вячеслав, договорись с немцами и отправь за детьми наш самолёт. Лучше, конечно, тебе самому было бы слетать за ними, но завтра ты мне в Москве нужен будешь. Так что пошли надёжного, ответственного товарища, привези этих детей. И не в Ленинград, а в Москву, я хочу с ними встретиться, особенно с девочкой.

— Лететь за ними? Коба, но зачем? Чем плох поезд?

— Вячеслав, не спрашивай, просто сделай так.

— Хорошо, это не трудно.

— И вот ещё что. Сегодня же суббота, так вот, позвони от Поскрёбышева в свой наркомат и прикажи сотрудникам, пока те по домам не расползлись, не покидать сегодня рабочих мест. Наркомат иностранных дел переводится на казарменное положение вплоть до особого распоряжения.

—??

— Так надо. Причину сам придумай какую-нибудь, но этой ночью и завтра весь день твой наркомат нужен мне работающим в полную силу, невзирая на выходной день.

— Как скажешь.

— Всё, иди. Там в приёмной Берия с Меркуловым сидеть должны, скажи им, пусть заходят…

[05.10.1940, 13:08 (мск). Москва, Красная площадь]

Нарком Государственной Безопасности СССР Всеволод Николаевич Меркулов задумчиво смотрел на проплывавшие мимо него виды Красной площади в окно своего служебного ЗИСа. Сегодня он был доволен собой, сегодня он — победитель. А вот его недавний начальник, а ныне коллега и соперник, Лаврентий Павлович, сегодня проиграл. Нарком НКВД не смог поверить в невероятное, не рискнул предположить фантастическое, и в результате проиграл, заслужив четверть часа назад неудовольствие самого товарища Сталина.

С другой стороны, у Берии было просто меньше фактов для анализа, чем у Меркулова, что, вероятно, и явилось причиной общей неудачи его расследования по делу ленинградского мальчишки. Действительно, что в НКВД было-то, кроме двух конвертов и одного короткого письма? Только та странная детская игрушка, и всё. Нет, самого мальчишку-то люди Берии нашли, нашли даже раньше, чем госбезопасность, но это и неудивительно. У НКВД в Ленинграде банально было больше людей, чем у НКГБ, им легче было осуществлять поиск по ленинградским школам. То есть, не самого мальчишку нашли милиционеры, а лишь установили его личность, мальчишка же к тому времени уже ухитрился самовольно сбежать в Германию (ох, и задаст же ему мать, когда тот вернётся!). Да, мальчишку Берия нашёл, а вот потом благополучно сел в лужу со своим английским следом. Что с того, что надпись на игрушке сделана по-английски? Это ещё ни о чём не говорит, ни о чём. Ну и, самое главное, самое основное Лаврентий Павлович так и не понял. Ведь, по сути, важен не тот мальчик Саша Круглов сам по себе, а девочка Лена рядом с ним. Вот, кого на самом деле нужно было искать!

Первый раз о такой фантастической версии, о пришельце из будущего, Всеволод Меркулов подумал, когда увидел второе письмо Саши товарищу Сталину. А вернее, когда увидел конверт из белоснежной бумаги и цифру “2007″ на его тыльной стороне. Год выпуска? Неужели?! Разумеется, напечатать на бумаге можно что угодно и конверт вполне мог быть местного происхождения, но зачем, зачем такие сложности? Ведь конверт был явно не кустарного производства, он был отпечатан в типографии.

Конечно, сразу нарком НКГБ в столь фантастическую версию не поверил и сам, только вот впоследствии, при дальнейшем расследовании, собранные факты удивительно чётко вписывались в фантастический вариант.