Пионеры Вселенной

– Варюша, смотри. Все тут! Все главные мысли и расчеты вместились! Ведь Менделеев ужасно занят. А это прочтет! И главное – модель! Все вмещается в один конверт.

– Хорошо, Костя. Я рада, что тебе удалось сделать так. Когда же отправишь?

– Сейчас иду на почту. Очень волнуюсь. Страшно! Но если Дмитрий Иванович одобрит – тогда победа! Ты представляешь, что будет тогда?..

Варвара Евграфовна перекрестила его, поцеловала:

– С богом, Костенька! Большой удачи тебе!

4

Летом 1890 года Стрешневы отметили трехлетие своего пребывания в Калуге.

Как раз в это время вышел на пенсию отец Лизы Павел Петрович Осокин, и Екатерина Афанасьевна с помощью докторов, рекомендовавших переменить климат, уговорила его переселиться в Калугу. Старики Осокины купили дом с садом, перевезли из Петербурга мебель и пригласили молодых переехать к ним.

Осенью, когда второму сыну Стрешневых, родившемуся в Калуге, исполнилось три года, устроили новоселье с именинами. Было много гостей, так как Стрешневы перезнакомились почти со всем образованным обществом Калуги. Гости чувствовали себя непринужденно, по-домашнему, Лиза играла на рояле, Стрешнев пел, а Коленька, впервые надевший гимназическую форму, увлеченно читал стихи…

Ночью, когда гости разошлись, Лиза вдруг вспомнила, что днем принесли письмо от Циолковского, которое еще лежало нераспечатанным, и позвала мужа в кабинет.

– Сережа, я совсем забыла – тебе письмо от Константина Эдуардовича. Я думаю, это ответ на наши настойчивые просьбы.

– Что, неужели он наконец решился на переезд в Калугу? Вот было бы славно!

Стрешнев распечатал письмо и стал читать вслух:

«Дорогие друзья, Елизавета Павловна и Сергей Андреевич! Простите, что так долго не писал: все дела, хлопоты, заботы. Да еще и нездоровилось с осени… Но зато сейчас я чувствую себя преотлично и от радости на седьмом небе! Спешу сообщить Вам, что вчера получил уведомление из Петербурга, из Русского Императорского технического общества, что 13 октября в VII (воздухоплавательном) отделе Общества состоится открытое заседание, где, по рекомендации профессора Менделеева, будет обсуждаться проект моего цельнометаллического управляемого дирижабля.

Докладчиком согласился быть председатель VII отдела общества военный инженер Евгений Степанович Федоров.

Конечно, мне бы следовало поехать самому и выступить там, но, во-первых, не отпустят в училище, а во-вторых, нету свободных денег. Впрочем, о Федорове я слышал много хорошего. Будто бы это человек передовых взглядов и сам проектировал аэростат. Я не сомневаюсь в его честности и порядочности. А потом – рекомендация самого Менделеева… Все же ужасно волнуюсь, друзья, ведь всякое может случиться… А все же порой приходит радостная мысль – вдруг на этот раз фортуна окажется милостивей! Вдруг Общество одобрит проект и выделит средства на постройку действующей модели! Тогда бы я сразу махнул в Петербург, а то бы переселился в Калугу и занялся сооружением большой модели. Впрочем, это лишь сладкие грезы. Прошу великодушно извинить неисправимого мечтателя. В жизни, к сожалению, так мало радости, что я больше живу в мечтах…

Думаю, что Вы меня поймете и не осудите. Пишите о себе и о детях. Сердечный привет от Вареньки и всей нашей многочисленной семьи. Если будут новости – дам знать.

Искренне Ваш

К. Циолковский».

Стрешнев сложил письмо.

– Ну, что ты скажешь, Лизок?