Пёрл-Харбор: Ошибка или провокация?

В Вашингтоне за событиями следили глазами своих послов. В Лондоне находился Д. Кеннеди, в Париже — У. Буллит, а в Берлине американскую миссию возглавлял X. Вильсон. Все трое были сторонниками линии британского правительства, то есть сторонниками умиротворения. Так, Кеннеди в переписке с Рузвельтом настаивал на том, чтобы американское правительство полностью поддержало правительство Н. Чемберлена в переговорах с Германией по вопросу мирного урегулирования германо-чехословацких противоречий[274] .

Развитие чехословацкого кризиса проходило по выгодному для Третьего рейха сценарию. Правительство Чемберлена, действуя совместно с правительством Э. Даладье, стремилось урегулировать европейские проблемы путем умиротворения Германии, т.к. в противном случае опасалось европейской войны с неясным исходом[275]

. С целью добиться ряда уступок со стороны Чехословакии, в Прагу в июле 1938 г. была направлена миссия В. Ренсимена с предложениями английского посредничества. США в данной ситуации заняли положительную позицию в отношении английской политики. В августе Кеннеди заверил Чемберлена, что Рузвельт в чехословацком вопросе будет «следовать за Чемберленом; какой бы курс Чемберлен не избрал»[276]. В тот момент Рузвельт еще считал мирный исход возможным и солидаризировался с Чемберленом.

Заключительным этапом подготовки Мюнхенской капитуляции стала встреча Чемберлена с А. Гитлером в Берхтесгадене, которую Хэлл в интервью «Нью-Йорк таймс» назвал «исторической»[277]

. Вашингтон давал не двузначно понять, что полностью одобряет линию Лондона.

24 сентября Буллит позвонил из Парижа Рузвельту и предложил обратиться с посланием к европейским державам прислать в Гаагу своих представителей для проведения переговоров по мирному урегулированию[278]. Буллит предлагал президенту выступить в роли арбитра в европейских делах. 25 сентября в Госдепе подготовили текст послания, которое было вручено МИД Германии 26 сентября. Рузвельт призывал Гитлера воздержаться от применения силы и продолжить переговоры, говоря о возможности найти «мирное, справедливое и конструктивное решение спорных вопросов», а также указывая на то, что «экономическая система каждой втянутой в войну страны будет неминуемо потрясена, а ее социальная структура может рухнуть»[279]

. Это же послание было направлено президенту Чехословакии Бенешу и премьерам Франции и Великобритании.

Дипломатические миссии США за рубежом 27 сентября получили инструкции придерживаться курса на мирное урегулирование. В тот же день Рузвельт обратился с личным посланием к Муссолини, убеждая последнего уговорить Гитлера не прибегать к военной силе, т.к. «конфликт будет бедствием для миллионов мужчин, женщин и детей Европы...». 28 сентября Рузвельт направил телеграмму аналогичного содержания непосредственно А. Гитлеру[280]. 28 сентября были направлены инструкции Грю, Хэлл предложил ему обратиться к министру иностранных дел Японии, чтобы тот повлиял на своих немецких «друзей», и они не применяли силу.

В ночь с 29 на 30 сентября 1938 г. в Мюнхене было подписано соглашение между правительствами Англии, Германии и Франции, которое удовлетворяло германские притязания. Судетская[281]

область отошла к Третьему рейху. В Вашингтоне пришли к выводу, что ситуация в Европе стабилизировалась. Однако Рузвельт нем преминул воспользоваться сложившейся ситуацией. Американские газеты всячески критиковали и ругали Мюнхен. В головы граждан США отчетливо вколачивалась идея о противостоянии агрессии. Администрация, а точнее президент, стремился сломить дух изоляционизма. И его усилия приносили плоды: в соответствии с опросом журнала «Форчун», только 11,6% американцев сочли мюнхенское соглашение приемлемым, а 76,2% респондентов уверовали, что США примут участие в войне в Европе (за полтора года до этого — 22%)[282]. Общественное мнение менялось именно в ту сторону, которая была выгодна Рузвельту.

В личных посланиях Рузвельт высоко оценил работу своих дипломатов — Буллита и Кеннеди, поздравив их с «успешной работой»[283]. Он действительно считал Мюнхенское соглашение шагом в мирном направлении, хотя, возможно, наоборот, он отдавал себе отчет, что это самый важный шаг по направлению к войне в Европе. Войне, которая будет безусловно выгодна США, как Первая мировая сделала Америку безусловным экономическим лидером — Вторая сделает ее политическим.