Пётр и Павел. 1957 год

– Богомолов?.. Ты?!..

Алексей Иванович поднял голову.

– Наташа?.. – он медленно встал и почему-то отступил назад.

В двух шагах от него, на расстоянии вытянутой руки, стояла его спасительница, его фронтовая любовь, которую он так и не смог разыскать после войны и о которой в последнее время вспоминал всё реже и реже.

Да, это была она – Наталья Григорьевна Большакова!..

– Ты смотри – узнал!.. Это хорошо. Значит, не слишком я… изменилась?..

– Не слишком… Нет… – с трудом даже не сказал, а вытолкнул из себя эти три слова Алексей.

После этого они мучительно долго молчали: не знали о чём говорить. Просто смотрели друг на друга не отрываясь.

– Как живёшь, Богомолов? – первой нарушила молчание Наталья.

– Нормально живу, – Алексей никак не мог прийти в себя. – А вы?..

– Что это с тобой?.. Мы, помнится, на "ты" были?..

– Извини… Давно не виделись… Отвык…

– Да, давненько… тринадцать лет уже…

– Неужели тринадцать?

– А ты посчитай.

– В самом деле… Тринадцать… с хвостиком.

– Что-что?..

– С "хвостиком", говорю… Тринадцать с лишком…

– "С лишком"?.. Ну да, мы с тобой, кажется, в апреле расстались?..

– Шестого.

– Ишь ты!.. Даже число запомнил?

Он согласно кивнул и вдруг почувствовал знакомую боль в груди. Отвёл глаза.

– Я, Наташа, всё помню.

– Как сердчишко? – от неё не ускользнула лёгкая тень, пробежавшая по лицу Алексея. – Не безпокоит?

– По-разному… Но в целом… грех жаловаться…

– Надолго в Москву?

– Не знаю. Как дела сложатся. Хотелось бы назад поскорее.

– Тебя дома кто-то ждёт?

– Хотелось бы думать – да.

– Ох, темнишь, Богомолов… Ох, темнишь!.. Ты раньше этим вроде не отличался.

– Да я и сейчас… "не отличаюсь"…

И вдруг, сам того не ожидая, задал ей самый главный вопрос, который не давал ему покоя все эти тринадцать с хвостиком лет.

– Скажи, Наташа, ведь ты письмо моё получила?

– Какое письмо? – удивилась она.

– Ну вот, теперь ты темнишь, Наталья Григорьевна!.. Если бы ты его не получила, то как бы узнала, что я не в Москве живу?

– Скажи-ка!.. Из тебя, Богомолов, мог бы отличный сыщик получиться! – рассмеялась Большакова. – Ну, получила. Что из того?

– Почему не ответила?

– Долго рассказывать.

– А я никуда не спешу… Впрочем, если ты торопишься, я не настаиваю.

– Я?.. Да нет… Торопиться мне, Богомолов, тоже некуда.

– Вот и отлично. Присядь, давай поговорим. Столько лет мы с тобой не разговаривали.

Она немного помедлила… Потом решительно сказала, глядя ему прямо в глаза.

– Я в двух шагах отсюда живу, пошли ко мне. Чайку попьём… Всё-таки дома лучше, чем на телеграфе, прошлое вспоминать. Согласен?..

– Пошли, – Алексей был согласен на всё.

Он опустил в напольный почтовый ящик своё послание племяннику. Наталья Григорьевна взяла его под руку, и они вышли на улицу Горького. В дверях телеграфа Богомолов лицом к лицу столкнулся с высоким худым человеком, который галантно уступил им дорогу. Не знал Алексей Иванович, что перед ним был тот, кого он так хотел увидеть – Павел Петрович Троицкий. Последний раз он видел своего племянника, когда тот был ещё ребёнком, и, само собой, не мог признать в измученном старике бойкого, розовощёкого мальчишку.

Им предстояло встретиться гораздо позже, а пока они разошлись.

Вечер ещё не наступил, но уличные фонари уже зажглись, и на небе в густой синеве одиноко висело белое пушистое облачко, очень похожее на ангорского кота.

21

Отставной комбриг Троицкий на секунду задержался в дверях телеграфа, пропуская выходившую на улицу пожилую пару. В это мгновение он, конечно, не мог предположить, что этот мужчина с окладистой седой бородой только что опустил в огромный напольный почтовый ящик, что стоял при входе в операционный зал телеграфа, письмо, адресованное ему «до востребования». Ещё менее он мог подумать, что через два месяца им предстоит новая встреча, но уже совершенно при других обстоятельствах. А сейчас… Сейчас они даже не взглянули друг на друга.

Павел Петрович подошёл к окошку, за которым сидела пожилая женщина со спицами в руках. С каждой секундой свитер в её руках увеличивался в своих размерах, и, видимо, именно это придавало ей ещё больший азарт: спицы порхали в её руках, не замирая ни на секунду. Троицкий протянул ей в окошко свой военный билет. Она с сожалением оторвалась от своего занятия.

– Удостоверение откройте.

Павел Петрович послушно исполнил приказание.

Отложив свитер на колени, женщина коротко взглянула на первую страничку документа, достала продолговатую коробку, ловким движением одной руки в мгновение ока перебрала длинный ряд писем и квитанций, затем вернула коробку на место и вновь принялась за работу, так некстати и не во время прерванную.

– Ну, что? – спросил Троицкий.

– Не видите разве? – вопросом на вопрос ответила, не поднимая глаз, женщина. – Нету для вас ничего. Нету!..

Троицкий поблагодарил и, огорчённый, пошёл к выходу. Будет страшно обидно, если письмо его, посланное из Дальногорска, до Богомолова не дошло. Конечно, наша почта – лучшая в мире, но и у неё случаются сбои в работе. Что поделаешь?.. Надо надеяться и ждать.