Пётр и Павел. 1957 год

Юрик из лагеря вернулся не один. Вместе с ним в Москву приехала его новая «гражданская жена» Марта Хеске. До сорокового года она счастливо жила в Таллине вместе со своим мужем Тыну и дочкой Айри. Но, когда в Эстонию вошли советские танки, господина Хеске арестовали, потому что он был заместителем бургомистра Таллина и не выразил особого восторга по поводу оккупации его родного города. Гласного суда над ним не было, но людская молва донесла, что на третий день после ареста гражданина Хеске расстреляли. Вскоре после гибели мужа у Марты забрали дочь Айри и отправили малышку в детский дом куда-то в Россию. Марта не могла с этим смириться. Она ходила по всем инстанциям, сначала просила, потом угрожала, требовала и так надоела бдительным чекистам, что те сначала выслали её в Казахстан, чтобы не мешала «работать», а когда началась война, вообще дали пять лет за шпионаж в пользу Германии и вывезли в один из мордовских лагерей, где она, по их замыслу, должна была проститься с этим грешным миром. От неизбежной гибели нежную, хрупкую эстонку спасло то, что она, как оказалось, была великолепным врачом. Однажды, на её счастье, заболел начальник лагеря, в котором отбывала свой срок Марта, майор Проценко Павло Мыколаевич. Всё тело его покрылось мелкой красной сыпью. Сыпь эта нестерпимо чесалась, майор не мог совладать с собой и расчёсывал прыщики так, что вся кожа его превратилась в кровавую коросту, а температура зашкаливала за сорок. Местные врачи никак не могли поставить диагноз и были в страшной панике, потому что, в случае гибели доблестного майора им грозила «десятка без права переписки». Марта служила в санчасти лагеря санитаркой и, увидав трудно переносимые муки Проценко и отчаянное замешательство врачей, попросила у них зелёнки и, смазав каждый прыщик на теле Павло Мыколаича изумрудной жидкостью, предписала делать это по три раза ежедневно. И что же?.. После первой процедуры «гражданин начальник» стал чесаться гораздо меньше, на второй день прекратил вовсе, а на третий, когда температура начальственного тела опустилась до отметки тридцать семь и семь, весь медицинский персонал санчасти вздохнул с облегчением. Стало ясно – Проценко спасён!.. «Что же это была за болезнь?» – робко спросили Марту. «Ветрянка», – коротко и безапелляционно ответила она. «Как ветрянка?!.. Ведь этой болезнью болеют только маленькие дети!» – «Ошибаетесь, – успокоила их Марта. – У взрослых она протекает в более острой форме. Главное, чтобы осложнений не было…» Могучий организм Проценко с честью справился с возможными осложнениями, и уже через неделю его лающий бас опять гремел над территорией лагеря. Врачи только руками развели. Поправившись, Павло Мыколаевич властью, данной ему не Богом, но довольно высоким начальством, назначил Марту заведовать санчастью, а когда в сорок четвёртом его перевели из Мордовии на Колыму, прихватил свою спасительницу с собой. И там, в райцентре Сусуман, Марта задержалась на долгие тринадцать лет. Когда срок её отсидки истёк, Проценко добился, чтобы ей добавили ещё пару лет, а по завершении и этого срока вывел Марту «на поселение», то есть сделал её свободной, но только в пределах Колымского края. И вот теперь «товарищ»… Уже не «осужденная», а именно товарищ Хеске заведовала в Сусумане терапевтическим отделением районной больницы.

Именно тут, в Сусумане, она встретила Юрика Лапина.

Судьба к нему тоже была достаточно благосклонна. Конечно, странно говорить так о человеке, который почти десять лет провёл в одном из самых страшных мест на земле, но факт остаётся фактом. Во-первых, Юрик выжил, несмотря на все самые пессимистические предсказания по этому поводу на его счёт. А во-вторых, ему не довелось испытать в полной мере, что это такое – работа в золотоносной шахте на прииске. Дело в том, что Юрик прекрасно печатал на машинке, а для начальника прииска, латыша Лациса Эльмара Яновича, это была премудрость за семью печатями. Потея и проклиная всё на свете, он остервенело тыкал указательным пальцем по клавишам ненавистной ему машинки, и в результате документы из его "Ундервуда" выходили корявые, с множеством опечаток и исправлений. Поэтому, когда он случайно узнал, что в седьмой бригаде работает "доходяга", который печатает, как пишет, он тут же призвал "доходягу" к себе, усадил за канцелярский стол, заставил перепечатать передовицу из "Правды" и, когда убедился, что перед ним действительно высококлассный мастер машинописи, уже не отпускал "доходягу" от себя ни под каким видом. А когда Лапин внезапно заболел крупозным воспалением лёгких, страшно перепугался и даже отправил его с попутной машиной в Сусуман. А Сусуман – это, почитай, для тутошних зэков то же самое, что для французов Париж. Столица!.. Юрик едва доковылял до дверей больницы и рухнул на пороге без сознания. Состояние его было отчаянно безнадёжное. Как говорится в таких случаях: "заказывай панихиду". Но Марта Хеске категорически с этим не согласилась и буквально за уши вытащила Лапина с того света.

Ну, разве это не везение?