Пётр и Павел. 1957 год

– Да, сидел!.. И что?.. Иные, вон… Со стороны поглядишь – самый натуральный ангел, а в душу заглянешь – сущий зверь!.. У меня приличный опыт на этот счет: недаром за четыре года полстраны по железной дороге исколесила. Подруги в общаге упреждают: "Погоди, Людмилка!.. С уголовником связалась, он себя покажет ещё!.." Да какой он уголовник?!.. Пацан с голодухи полкило зерна из амбара упёр, а его – за решётку. Ну, разве справедливо это?.. Выпороли бы, да и всё тут!.. А они на всю жизнь позорный ярлык к человеку прицепили – "уголовник"!.. Видать, у самих-то детишек не было, а не то подумали бы, прежде чем такую жестокость учинить!.. Я вообще считаю, много жестокости в нашей жизни не по надобности происходит, а от глупости. Или, ещё хуже, – со зла. Злобится человек, а спроси, с какой стати, – ответить не сумеет. Душит его злоба, оттого и разума лишает.

Звонок в дверь прервал её философские рассуждения.

– Я открою! – донёсся из глубины квартиры голос Павла Петровича.

– Вот он!.. Лёгок Владька на помине! – Людмилка отложила в сторону нож и, вытирая фартуком руки, побежала встречать жениха. Однако на сей раз она ошиблась: в дверях стоял не любимый с коробкой магаданских деликатесов, а раскрасневшаяся, запыхавшаяся, взволнованная Нюра с огромным арбузом в синей сетчатой "авоське".

– Вот, еле дотащила! – сказала она, осторожно укладывая арбуз прямо на пол в коридоре. – Здравствуйте!.. С наступающим вас!..

– Нюрка! – обрадовалась Людмилка. – Подруга, ты куда пропала?.. Мы с тобой больше месяца не виделись!..

– Я из Одессы, через два дня опять в рейс, – обстоятельно, с достоинством ответила "подруга".

– А как нас нашла?..

– Ты адрес Павла Петровича на всякий случай девчонкам в общежитии оставила. Вот по нему и нашла.

– Что Павлик?.. – с места в карьер начала допытываться Людмилка.

– Вам всем от Павла привет и, естественно, поздравления…

– Где он и как?..

– Людмила, пожалей человека!.. Дай раздеться, дух перевести, – остановил "подругу" Троицкий. – Гляди, какую тяжесть она нам приволокла!.. Думаю, арбузик килограммов на пятнадцать потянет…

– Двадцать два!.. Я сама на Привозе выбирала. Это наш новогодний подарок… – Нюра была необыкновенно горда тем, что подарок произвёл на Павла Петровича такое сильное впечатление.

Потом они сидели на кухне, пили чай с только что испечёнными пирожками Варвары и слушали Нюрин рассказ.

Вот уже три недели как Павел лежит в одесской глазной клинике. Когда в Москве Авдотья Макаровна с сыном пришла в институт имени Гельмгольца, молодой врач, осмотрев Павла, долго молчал, а потом неожиданно предложил: «Павлу операция нужна. В нашем институте таких операций не делают, а посему парня только измучают и отпустят восвояси с глазными капельками в кармане. Послушайтесь доброго совета: поезжайте в Одессу. Там в Филатовской клинике хирурги чудеса творят. К сожалению, самого Владимира Петровича уже год, как нет, но школу он создал первоклассную, даст Бог, и вашему сыну помогут. Я, конечно, могу ошибаться, но, думаю, шанс у вас всё-таки есть».

Авдотья Макаровна ехать не хотела да и не могла: уж больно от дома далеко. Но сын вдруг заупрямился – поеду, да и всё тут!.. Нюра его поддержала и даже взяла отпуск за свой счёт, чтобы проводить Павла в Одессу. Ахая, охая и стеная, Макаровна перекрестила несчастное дитятко и, как ей хотелось думать, будущую невестку, села в поезд с тяжёлым сердцем и отправилась домой к своей ненаглядной кормилице Доне, к хрюшке Фросе и её шестерым поросятам, к безымянным гусям и курам. Нельзя же хозяйство на долгое время без присмотра оставлять, а не то… Чем в лихую годину кормиться?.. Как выживать?..

А счастливая Нюра с беднягой Павлом помчались на юг, к Чёрному морю.