Пётр и Павел. 1957 год

– Ладно!.. Мне за шефом пора. Надеюсь, больше у вас ко мне вопросов не имеется?.. – и, не получив ответа, безшумно вышел тихонько закрыв за собой дверь.

– Правда интересный человек? – спросила Зинаида. – Не знаю, что бы мы без него делали?

Богомолов в ответ пробормотал что-то не слишком членораздельное.

Она запела арию Марицы из одноимённой оперетты, и Алексей Иванович как-то по-новому взглянул на неё. Зинаида была, действительно, хороша!.. Лёгкая, грациозная, она вдруг помолодела сразу на несколько лет, и от неё исходило удивительное очарование ещё совсем не старой, красивой женщины. Глядя на неё, хотелось улыбаться. Она заразила и его своей беззаботной лёгкостью и весельем… И в этот счастливый момент он должен огорошить её страшным известием и, может быть, навсегда лишить покоя и этого безоблачного настроения!.. Ах, если бы миновала его "чаша сия"!.. А подготовить Зинаиду к предстоящей встрече было просто необходимо: удар, который последует вслед за появлением в этом доме её восставшего из мёртвых мужа, будет намного страшнее. Значит, нужно набраться смелости и со всего размаха ударить эту хрупкую женщину. Ударить наотмашь!.. Не жалея ни её, ни себя!.. Но как ему этого не хотелось!.. Больше всего на свете Богомолов страшился женских слёз и истерик. Когда ему случалось попадать в такую ситуацию, он совершенно терялся, не знал, как успокоить, какие слова говорить?.. А вдруг Зинаида начнёт рыдать, заламывать руки, молить о пощаде?.. Что тогда?.. Конечно, она знает, что такое камера в Бутырке, она провела двое суток в обнимку с "парашей", а стало быть, знакома с миром не только по красочной обложке рижского "Журнала мод"… Но, с другой стороны, достанет ли у неё мужества… Больше того, отваги, чтобы только выслушать страшное известие и не упасть в обморок. Признаться, он не хотел бы сейчас оказаться на её месте.

Зинаида его о чём-то спросила, но он, занятый своими мыслями, прослушал, что именно.

– Простите, что вы?..

– Я спросила, любите ли вы Кальмана?

– Кого?!

– Имре Кальмана… Неужели не знаете?..

– Увы!.. – Алексей Иванович развёл руками. Фамилия была очень знакомая, но где он слышал её?.. Когда?.. – Простите, я с ним не знаком…

Зиночка расхохоталась:

– Кальман – знаменитый венгерский композитор, король оперетты. "Сильва", "Марица"… Ну?.. Вспомнили?.. Ни за что не поверю, что вы ничего о нём не слышали.

– Ах, Кальман!.. – Богомолов начал понемногу соображать. – Ну, да!.. Конечно… Кальман!.. Этот что ли? – и он даже пропел одну строку: "Сильва, ты меня не любишь…"

Вокал у него прозвучал не слишком убедительно, и спел он фальшиво, но Зиночка засмеялась и захлопала в ладоши:

– Браво!.. Браво!.. Вы просто обязаны поступить на сцену. У вас такой приятный баритон.

– Да уж!.. – пробормотал Алексей Иванович тихо, сквозь зубы. – С баритоном у меня никогда проблем не было!.. Не то, что теперь!..

– Вы что-то сказали? – на этот раз плохо расслышала Зиночка.

– Да так… Ерунда, – отмахнулся Богомолов. – Вы, Зинаида Николаевна, сядьте.

– Не могу я сидеть!.. Скоро гости придут, а мне ещё столько сделать надо!.. Во-первых, пирог…

– Сядьте! – никогда прежде Алексей Иванович не разговаривал с женщинами так резко, почти грубо, поэтому тут же спохватился и мягко, добавил: – Пожалуйста… Я вас очень прошу.

Удивлённая его тоном и интонацией, Зиночка присела на краешек стула.

– Дело в том, уважаемая Зинаида Николаевна… – Алексей Иванович начал издалека. – Короче, я хочу вам сказать…

– Нет! – закричала Зиночка. – Не надо!.. Не говорите!.. Ничего мне не говорите!..

– Но почему?.. – оторопел Богомолов, и оттого вопрос у него получился наивный, безпомощный, как у ребёнка.

– Потому что я и без вас уже всё знаю!..

– Вы не можете ничего знать!..

– Нет!.. Знаю!.. Знаю!.. Знаю!.. – трижды повторила она.

Потом посмотрела на него полными ужаса глазами, а сказала просто, как о чём-то обыденном.

– Павел жив.

– Как вы догадались?

– Мне третью ночь подряд один и тот же сон снится.

Зинаида встала со стула. Сделала два шага… Ноги плохо слушались её… Покачнулась… Алексей Иванович не успел её подхватить, и она… как подкошенная рухнула на ковёр посреди гостиной.

13