Пётр Первый - проклятый император

А смотрел сам царское величество, и изволил определить нас по разбору на трое: первые, которые постарше — в службу в солдаты, середние — за море, в Голландию, для морской навигацкой науки, а самых малолетних — в город Ревель, в науку». Никакие личные склонности во внимание не принимались, и даже состояние здоровья недорослей Петра практически не интересовало. Скажем, в одной партии недорослей с В.В. Головиным был некий Михаил Голицын, и его тоже отправили «учиться на моряка». Выучиться на него Голицын не мог при всем желании, потому что страдал морской болезнью, но и это при распределении никак не было учтено.

Так же, чисто механически, распределялись молодые дворяне и во время других смотров. Петр устраивал смотры недорослям регулярно и так же регулярно отправлял их туда, куда хотел, по признакам чисто внешним, не имевшим ничего общего с их желаниями, склонностями и интересами.

Так что если не валить с головы больной на здоровую, то не европейские механицисты увлекли бедного Петра идеями «регулярного государства», а это Петр нашел в них то, что искал всю жизнь, и пришел в страшный восторг.

Напомню и про удивительное неумение Петра понимать собеседника, даже просто интересоваться — а что думают, что чувствуют люди? Пётр не просто не умел видеть и чувствовать внутренний мир других людей. Похоже, он не очень понимал, что у других людей может быть своя внутренняя жизнь, что у них есть свои желания, мысли и эмоции.

Задолго до разрыва с первой женой, Евдокией, Пётр собственноручно пытал обвиненного в краже казенных денег её родного дядю, Петра Аврамовича Лопухина. Был ли Пётр Аврамович хоть в чем–то виноват, до сих пор неизвестно, но вот как сказалась эта история на отношениях супругов — понятно, думаю, без комментариев.

Что это? Невероятный инфантилизм? Симптом психической болезни? Не берусь объяснить, потому что не специалист. Во всяком случае, Петр жил совершенно вне реальности, и это сказывалось не только в отношениях к людям. Один его указ «Докладывать о месте пожара за полчаса до его начала!» чего стоит.

А если вернуться к отношениям с людьми… Всю свою жизнь, с тех пор, как крохотный Петруша Романов дико визжал и бился, требуя дать ему разбить стакан или чашку, и до того, как пожилой царь начал хрипеть в последних муках, он был поразительно неадекватен всему миру, в котором посчастливилось ему родиться, в том числе и своему окружению. Причем Петр оказывался неадекватен любому окружению, любой ситуации, любой среде и любому общественному слою, в которых бы он ни оказывался.

Удивительный контраст с его отцом! Алексей Михайлович ухитрялся везде «вписываться», вполне оставаясь царем.

Если бы Алексей Михайлович не родился царем, он все равно мог бы сделать большую или меньшую, но карьеру. Но трудно представить себе без душевной тоски судьбу Петра, не будь он сыном царя, а будь сыном даже богатого и знатного, но все же не такого высокопоставленного человека. Сам, собственными трудами, он никогда бы не смог занять в обществе такого высокого и даже сравнимого положения.

Уже сказанного вполне достаточно, чтобы прийти к выводу: сама возможность того, что такие типы, как Петр, могут получить неограниченную власть, выглядит как беспощадный приговор неограниченной монархии.

Но есть, по крайней мере, еще две важные части жизни Петра, о которых пока не было сказано ни слова.

ПОТЕШНЫЕ

Во–первых, это «потешные войска!». Еще в 1682 году в Москве, у Кремлевского дворца, была сделана площадка для военных игр 10–летнего Петра.

Ребенок этих лет упоенно командовал взрослыми, на несколько лет старше, парнями, отданными ему для развлечений. Военные команды, пальба, ружейные приемы — все это доставляет ему нешуточное наслаждение, Петр все больше втягивается в игру.

С высылкой Нарышкиных в Преображенское туда перемещается и «потешное войско». Само слово «потешное» имеет смысл уточнить — войско создается и впрямь для потехи царя, но оружие–то у него совсем не «развлекательное». Разделившись на «враждующие армии», потешное войско палит друг по другу не настоящими пулями и ядрами, конечно. В ружьях холостые заряды, и летит в противника только пыж (который может, впрочем, и ушибить, и обжечь). Пушки заряжаются пареной репой или горохом. Не ядро и не граната, но на несколько десятков метров летит раскаленная липкая масса, которая вполне может попадать в глаза или в уши, сбивать с ног и контузить.