Пётр Первый - проклятый император

В СССР официально считалось, что гуситские войны — это такая форма классовой борьбы. Мол, за таборитами пошел городской плебс и беднейшее крестьянство, за чашниками — богатые крестьяне, бедные дворяне, часть ремесленников. Ну а католиками и сторонниками императора остались дворяне побогаче, купцы и немецкая часть горожан. Так сказать, немецкие переселенцы. Схема эта четкая, как параграфы Устава, и прямая, как спецсредство полицейского; использовать эту схему, что называется, одно удовольствие. Только вот беда — бедные крестьяне во многих деревнях поддерживали католиков, а богатый купец Вальтер Ланг (явный немец) организовывал Яну Жижке новый способ ведения войны. (Примерно как Яков Брюс организовывал артиллерию для Петра.) Этот способ ведения боевых действий почему–то упорно приписывают самому Жижке, и немецкие историки глубокомысленно рассуждают о том, как в тактике диких славян прорвались монгольские степные методы ведения войны. Это и правда напоминает, на первый взгляд, нечто степное — поставленные в круг, связанные между собой повозки, из круга которых ведут огонь воины Жижки. Только вот связанные между собой повозки, поставленные кругом, «почему–то» назывались немецким словам «вагенбург», то есть «крепость из повозок», а придумал его сподвижник Чингисхана и явный монгол Вальтер Ланг…

О чем не любят вспоминать ни чехи, ни немцы. Чехи — потому что не хотят пятнать светлый образ национального, чисто народно–чешского героя Яна Жижки. Немцы потому, что как–то ведь неловко обнаруживать своего сородича в этом жутком притоне с обобществленными женами. Тем более после претензий — мы, мол, несли цивилизацию славянам, а они, монголы проклятые, отбивались из вагенбур… то есть из монгольских повозок.

И такого рода историй можно рассказывать много…

Реально эта была вовсе не классовая борьба, а нечто несравненно более сложное — каждая партия пыталась навязать всей Чехии свое понимание мира, свой образ жизни, свои представления. Это был конфликт людей одного народа и языка, но разных культур… Тех, кто прыгнул в утопию с головой; тех, кто сиганул было в утопию, но погружаться до конца не хотел; и тех, кто вообще не хотел никаких утопий.

Это была бескомпромиссная, очень жестокая война, и в её огне за двадцать лет сгорели до 20% населения Чехии, налаженная инфраструктура, международные связи, колоссальные материальные ценности. Из богатейшей страны в центре Европы, страны, которая вполне могла стать одной из центральных земель «Священной Римской империи», Чехия превратилась в своего рода черную дыру. В этой дыре бесследно пропадали целые армии, а из нее вырывались чудовищные «прекрасные походы», то есть орды диких, патологически жестоких и страшно голодных таборитов.

Потери были настолько неприемлемы, что чашники уже хотели прекращения войны любой ценой. По их инициативе в Базеле собрали церковный собор — может, удастся договориться? Тем более в 1424 году Ян Жижка помер от чумы (католики служили благодарственные молебны) и его бывшие соратники, как они сами называли себя, «сироты», несколько приуныли — они–то искренне считали Яна Жижку бессмертным существом.

Надежды договориться не оправдались — на Базельском церковном соборе табориты во главе с Прокопом Великим сорвали переговоры и ушли, клеймя еретиков — то есть все остальное человечество, кроме себя.

И тогда чашники объединились с католиками — лишь бы избавиться от таборитов! 30 мая 1434 года произошло важнейшее для Чехии событие: решающее поражение таборитов от рук чашников и католиков при Липанах. Правда, еще один таборитский разбойник, Ян Рогач из Дубы, воевал до 1437 года, когда взята была их последняя крепость Сион, но всё уже было ясно.

В разоренной, покрытой пепелищами Чехии, на развалинах городов, одичалые собаки грызли человеческие кости там, где еще недавно счастливо жили тысячи семей. Совы перекликались в когда–то благоустроенных входах в подземные рудники. Жирные волки среди белого дня выходили на дорогу, оценивающе посматривали на шатающихся от голода людей. Богатство страны оказалось полностью расточено, её международная репутация и значение для всеевропейского производства безнадежно погибли. Теперь у чешской молодежи было несравненно меньше возможностей учиться, накапливать богатства, устраивать свою жизнь на уровне лучших стандартов XV века… Несравненно меньше, чем у их дедов и отцов.

Зато чашники были у власти! Зато они могли причащаться «под обоими видами»! Разграбить церковную собственность им не дал император Сигизмунд I, пообещав новый крестовый поход, а со свободой проповеди получилось совсем «весело» — сами же чашники запретили свободу проповеди. В смысле, они запретили проповедовать все, что они сами считали неправильным: и католицизм, и представления таборитов.