Пётр Великий в жизни. Том первый

[Итак] на погребении царя Феодора должен был присутствовать избранный в самый час его кончины десятилетний царь, Пётр Алексеевич. По необходимой причине, по случаю его малолетства, его сопровождала вдовствующая царица-мать, Наталья Кириловна… Но рядом с избранным царём, также церемониально, по царски, вышел на провожание и терем в лице царевны Софьи. Подвиг был очень смелый и дерзкий, даже наглый, ниспровергавший старые обычаи и позоривший благочестивый чин жизни царскаго дворца. Но для терема он был неизбежным, настоятельно необходимым последствием всего того, что постоянно и давно там готовилось. Царица Наталья Кирилловна, конечно, не смогла вынести такой новины, прямо, в виду всего боярства и всего народа, издевавшейся над достоинством ея особы, как и над достоинством малолетнаго царя. Лицо дочери-царевны, в этом случае, заслоняло своим царским выходом лицо матери-вдовы. Кроме того, этот подвиг Софьи обнаруживал в полной мере, как твёрдо и неуклонно она решалась вести борьбу с мачихою, идти к своей властолюбивой цели.

Забелин И. Домашний быт русских цариц в XVI и XVII ст. Том II. С. 155

Видя, что царь Пётр и бояре ушли, не попрощавшись, царевна Софья оставалась слушать отпевание до конца с великим плачем. Остальные сёстры её в скорби лежали в это время больные в своих покоях. Узнавши, что царь Пётр ушёл из церкви до последнего прощания, они воспылали гневом и велели передать ему через монахинь, что, вероятно, он не брат его и не был им: разве не был последний ласковым царём для него, что он не пожелал проститься с ним и дождаться конца отпевания? На это мать Петра отвечала, что Пётр ещё малый ребёнок, он долго оставался не евши, ослабел и принужден был уйти. Иван Нарышкин добавил со своей стороны: «Что толку было в его присутствии? Кто умер, пусть себе лежит, а царь не умер, но жив!». Немного погодя царь Пётр, покушавши, отправился навестить больных сестёр, но они в гневе не допустили его к себе, горько плакали и искали удобной минуты, чтобы отомстить его сторонникам…

Дневник зверского избиения московских бояр в столице в 1682 году… С. 13

Нарушая сам дедовские обычаи и старое приличие, терем зорко сторожил за их исполнением на противной стороне… Разсказыевают, и это очень верно, что Софья, провожая брата, изъявляла своё горе страшным воплем и, идя с похорон, также вопила и причитала пред народом…

Забелин И. Домашний быт русских цариц в XVI и XVII ст. Том II. С. 155

После этого между царевной Софьей и царицею Наталией, матерью Петра, стало возрастать взаимное нерасположение.

Дневник зверского избиения московских бояр в столице в 1682 году… С. 14

Известить стрельцов, что великий князь Федор Алексеевич, её родной брат, был жертвой вероломства бояр и погиб от отравы, казалось Софии самым лучшим средством поразить противницу. Чтобы снискать доверие своим словам, царевна придумала такое опасное средство. Телохранители должны были присутствовать при погребении царя и отпевании его; всем им, по стародавнему обыкновению, давалась водка, составляющая завтрак по русскому обычаю. София подлила в вино сильнейшую отраву, стараясь позор нового преступления, которого сама была виновницей, свалить на бояр; потом предупредила стрельцов, чтобы не пили водки, которую будут им раздавать, так как в ней подмешаны смертоносные соки, говоря: кто из них дотронется до вина, тот умрёт, то есть та же самая судьба, жертвой которой сделался царь, угрожает и стрельцам. «Все-де бояре (говорила царевна] суть отравители; я призываю вас на помощь против их козней, другого нет средства к спасению, как только решиться на более смелое, чем их, предприятие: отомстить за убийство государя и за покушение на вашу собственную жизнь». Смерть одного стрельца, который, выпивши отравленное вино, весь распух и скончался, уверила воинов, что предостережение Софии было справедливо и верно. Тогда они стали ругать бояр, делать воззвания к духу усопшего царя, проклинать отравителей, наводить ужас на всю чернь и поднимать её на вельмож.

Корб И.-Г. Дневник путешествия в Московское государство. Цит. по: Рождение империи. М. Фонд Сергея Дубова. 1997. С. 188