Пир бессмертных. Книги о жестоком, трудном и великолепном времени. Цепи и нити. Том V

Болезней здесь мало, люди доживают до ста и более лет. Умирают от старости или их убивают в ссоре. Часто обращаются с зубной болью. Ящик с инструментами для лечения зубов я немедленно фотографирую — он интересен тем, что, по-моему, многие инструменты похожи на наши — экстракторы, козьи ножки и прочее. Для хирургических операций имеются ножи разной формы, иглы и нитки, перевязочный материал, мази и примочки. При скачке воины и пастухи часто падают с верблюдов, и врачу в первую очередь нужно овладеть искусством вправлять вывихнутые руки и ноги. Вот деревянные шины всех видов и размеров — они накладываются при переломах. А разбитые головы лечатся? О, да, зашиваются раны и на голове и в других местах. Этот красивый старик ставит банки — рога газели, и практикует кровопускания, иглоукалывания, массажи, прижигания и клизмы — как очистительные, так и лечебные. Вот игла для прокалывания геморроидальных узлов, вот пинцет для раздавливания трахоматозных пузырьков, вот палочка для выжигания сифилитического шанкра. Врач открывает деревянный ларец и вынимает оттуда мешочки и кувшинчики. Это аптека. Снадобья доставляются от арабов с севера и хаусса с юга. Тут десятка три трав самого разного назначения — от запора и поноса, боли в суставах, груди, голове и животе и даже, это было на ухо сказано Саиду, от полового бессилия. А это что за волосяные косички? Это жгуты для перевязки пуповины, их предварительно кипятят. В углу аккуратно расставлены баночки с мазями и кувшинчики с притираниями. Особенно в спросе жгучая мазь от болей в пояснице, ими здесь страдают многие. При заболевании оспой больного закапывают в песок и обслуживают через болевшую оспой женщину. Врач лечит все наружные и внутренние болезни.

А гинекологические? Да, через своих помощниц. Он — универсал. Может ли он продать средство от зачатия? Долго Саид объяснял удивленному врачу смысл моего вопроса, но тот так и не понял: чтобы не родились дети? Не родились? Не??? «Идиот!» — убежденно говорит Саид и отходит в сторону.

На глиняном столике — краска для бровей, щек и губ, пудра и духи — это парфюмерный отдел. Татуируются ли туареги? Вопрос вызывает смех: они — не негры. Но особое внимание здешние люди обращают на уход за ртом: врач показал в красивом футляре из цветной кожи набор палочек для чистки зубов. Ни один туарег, мужчина или женщина, не отлучится из дома без такого набора. Он вешается на поясе. А где мой? Гм, у нас палочек нет. Да, да, он видит это… И врач отходит от нас в сторону с явным презрением.

На пороге я еще раз обернулся: чистая комнатка с несколькими скамейками, стоят амфоры с чистой водой, тлеет огонек, который всегда можно раздуть и вскипятить воду или нагреть лекарство.

Что же здесь должно напоминать дикость и дикарей? Разве это — Серый Ад или Страна Страха?

Мы опять бежим по деревне.

— Саид, а что думают туареги о европейцах? Вот меня от Туггурта уже стали называть господином, большим господином и начальником. А как бы искренно назвала меня Тэл-люа ульт-Акадэи, если бы она говорила со мной одна?

Саид весело захохотал и хитро подмигнул мне одним глазом:

— Для любого туарега вы — икуфар, то есть дикарь. Они думают, что европейцы живут где-то неподалеку от Сахары в маленькой и дрянной стране, настолько тесной и голодной, что они вынуждены выползать оттуда, как вши, и кормиться за чужой счет.

— Но, позвольте, Саид! Как глупо! А это что? Это им ничего не говорит? — и я указал на наши пистолеты.

— Ничего, то есть абсолютно ничего, поверье мне, дорогой мсье! Туареги говорят: разные бывают насекомые и змеи. Одних нужно обойти, от других — откупиться. От скорпионов и змей туареги носят на шее амулеты, от вас — откупаются налогами. Но вашей техникой они совершенно не интересуются, ее они не боятся и не ценят. Они даже не завидуют ей, поверьте мне. Зачем она им? Ведь человек не может завидовать пауку, его жалу или яду. Вы, наверное, не пове-рите, мсье, если я вам скажу одну вещь, — Саид оглянулся и шепотом быстро сказал мне в ухо: — Они вас, европейцев, а с вами и нас в придачу, даже за людей не считают! Да!

В тени большого навеса работают женщины: они шьют черно-синие и белые гандуры. За несколько часов я успел заметить: здесь работа всегда сопровождается пением или рассказом. На этот раз, однако, мы еще издали услышали горячий спор, чей-то сердитый голос и взрывы смеха. Подходим. Женщины прервали работу и сидят кружком вокруг двух девушек, которые по очереди что-то нараспев декламируют, а потом сердито спорят под общий смех слушательниц. Проходившие мимо мужчина и женщина, они несли тяжелую корзину с помидорами, остановились, прислушались и вступили в спор: вот мужчина отер пот с лица, шагнул в кружок и негромко запел, а когда закончил, то спор вспыхнул снова. Воин со связкой верблюжьей сбруи на плече оперся на палку, наклонил голову и тоже тихонько себе напевает те же слова, но по-иному.

— В чем дело. Саид?