Пир бессмертных. Книги о жестоком, трудном и великолепном времени. Цепи и нити. Том V

Недоразумение выясняется. Зрители довольны. Продавец снова усаживается на землю. Банка ему не нужна. Он решил выменять ее на две горсти проса. Теперь все интересуются его товаром, я сделал ему хорошую рекламу, и банка ходит по рукам. На ней я вижу надпись швейцарской фирмы, мне делается грустно: наша цивилизация упорно расползается вширь, лезет во все щели и проникает в самые далекие уголки. Оазис в крепости уже в ее лапах, но она ищет все новые жертвы. Вот здесь, в горах Хоггара, уже заметны первые грозные признаки ее приближения. Дерюга и банка — это только начало. Своими глазами я видел, что Страны Страха и Серой Смерти здесь пятьдесят лет тому назад не существовало. В самом сердце Сахары сохранились островки яркой и самобытной культуры, и далеко не примитивной, сохранилась независимость, потому и жизнь: последняя жизнь через последнюю независимость. Лионель сказал, что в Сахаре есть нефть. Может быть… Тем хуже! Эти богатства окажутся причиной окончательного разорения и гибели настоящих владельцев этой земли: исчезнут гордые воины и очаровательные поэтессы, пестрые амфоры и мерно покачивающиеся караваны… Все здоровое и честное будет беспощадно вытоптано кованым сапогом: появятся белые машины, люди в шлемах и синих очках, пышно расцветет наш образ жизни, такой мерзкий и безжалостный. Белая чума ползет по Сахаре…

Глава 7. Аид

Я задумываюсь. Да, Лаврентий и банка… Проходимец отравил первое впечатление от встречи с Тэллюа. И вдруг все отодвигается куда-то, становится ненужным и пустым. Тэллюа…

Даже не закрывая глаз, вижу перед собой темный фон неосвещенного шатра и на нем яркое пятно пестрых тканей, оно блестит, как эмаль, — прекрасная оправа для живой драгоценности. Как хороша была девушка в двух халатах — желтом и голубом, как нежно отливало ее смуглое тело холодными и горячими бликами! Напрасно старался я вспомнить черты ее лица — осталось лишь впечатление чего-то яркого, переливчатого и совсем не обыкновенного.

В детстве, когда я увлекался собиранием коллекции насекомых, отец подарил мне большую коробку, устланную изнутри черно-фиолетовым бархатом. В коробке была приколота одна большая бабочка чудесной, дивной красоты. Прошли годы, я не помню теперь ни форму, ни рисунка, ни даже расцветки ее крыльев, но волшебные переливы ярких и чистых красок остались в моей памяти неизгладимо и как живые. И вот теперь — все совершенно тоже…

Так пусть Тэллюа останется для меня лишь сказочным воспоминанием!

Размышляя, я поднимался к верхней площадке и пришел в себя, когда услышал тихое ржание Антара: белый скакун уже насторожил уши.

У входа в палатку Тэллюа меня ждал сухой старичок с большими серьгами в ушах — ювелир. Оглянувшись по сторонам и убедившись, что мы одни, он вынимает из-за пазухи белый шелковый платок, разворачивает его края и протягивает золотую заколку для волос, скорее брошь, с ажурным украшением из тончайшей витой проволоки, похожую на цветок. Бесспорно высокое качество работы и своеобразие рисунка.

Ювелир быстро-быстро что-то говорит, указывая на шатер и повторяя имя его хозяйки:

— Тэллюа!

Он сладко улыбается и прикладывает заколку к лысине. Искушение велико. Я вспоминаю смуглую девушку с ярко накрашенным алым ртом. И вынимаю кошелек.

Втроем мы стоим перед шатром.

— Нет, позвольте, — горячится Дерюга, — вопрос нужно решить сейчас: пригласить или нет? Экспедиции он нужен, и мне хотелось бы сделать ему приятное!

— Кто этот Олоарт? — спрашиваю я невинно.

— Туарегский вождь, главарь стоящего здесь сильного отряда. Мне нужно привлечь его симпатии: в любой момент мы можем при раскопках найти большие ценности, и тогда доброе отношение этого разбойника окажется совершенно необходимым. Что вы скажете, мсье лейтенант?

— Мне все равно, пусть решит наш гость.

— А для меня все туземцы интересны, — отвечаю я, — нечасто приходится обедать с туарегскими князьями-разбой-никами. Давайте его сюда!

И опять я с восторгом смотрю на Олоарта. На нем парадное облачение, на босых ногах розовые сандалии, у левой щиколотки серебряный обруч… Тот же пучок черно-синих блестящих косичек, змейками извивающихся по спине. Та же независимая, гордая осанка. Лицо закрыто. Но что за голова! Под повязкой легко угадываются впалые щеки и хищный орлиный нос. Холодной свирепостью блестят прямо и смело глядящие вперед глаза.