Пир бессмертных: Книги о жестоком, трудном и великолепном времени. Цепи и нити. Том V

К 1936 году Быстролётов окончил медицинский факультет Цюрихского университета, защитил диссертацию по гинекологии и получил ученую степень доктора медицины. Усовершенствовал мастерство художника в Берлинской и Парижской академиях искусств. Объездил многие страны мира, провел ряд успешных разведывательных операций в Азии, Америке, Африке и Европе. Добыл дипломатические коды и шифры Австрии, Англии, Германии, Италии и Франции. Контролировал личную переписку Гитлера и Муссолини. Получал информацию от работавших в Швейцарии резидентур разведок Германии, Италии и Франции, да так, что последние даже не подозревали об этом. Организовал получение секретной информации из Государственного департамента США, подготовил агентурную сеть для сбора информации о будущих работах ученых-физиков с мировым именем, приехавших из Европы в США. Договорился с поляками о поставке опытного образца шифровальной машины «Энигма». Поляки привезли «Энигму» в Швейцарию и, не дождавшись Быстролётова в 1939 году, передали ее французскому разведчику Лемуэну, с которым работал Быстролётов. Лемуэн после капитуляции Франции в 1940 году передал «Энигму» англичанам, и с ней начали работать выдающиеся математики Англии. Раскрыв секреты кодов «Энигмы», зная время и место нападения нацистов, англичане получили возможность эффективно отражать удары. Так, с наименьшими потерями были выиграны воздушная и морская битвы за Британию и Атлантику!

В середине 1936 года Быстролётов начал рваться домой в Россию. Вот телеграмма Быстролётова Центру:

Уважаемый товарищ Артем, я устал, нездоров и работать дальше без серьезного отдыха не могу. Я чувствую изо дня в день растущий недостаток сил, естественно понижающий качество работы, вызывающий неряшливость в технике. Кроме того, на почве переутомления появились симптомы болезни, которой я болел в 1921–1922 годах — депрессии. В моих руках дело большой важности и судьбы нескольких человек. А между тем… на меня давят усталость и периоды депрессии, я работаю только нервами и напряжением воли. Без малейшей радости успехов и любви к делу, с постоянной мыслью хорошо бы вечером лечь и утром не подняться. Я нахожусь за границей 17 лет, из них на нашей работе 11 лет, в подполье 6 лет. Неужели этого недостаточно для получения смены? С товарищеским приветом. Ганс.

Обратите внимание на небрежность в работе Быстролё-това: в сообщении Центру он указал не служебное имя «Андрей», а имя из голландского паспорта «Ганс».

Центр — Быстролётову:

Дорогой товарищ Ганс. Прошу Вас набраться терпения и побыть на этой работе еще месяца полтора-два… Меня больше всего удивляет развинченность ваших нервов… Я вынужден, несмотря на понимание того, что могу Вам причинить несколько неприятных секунд, заявить, что эти мысли полного упадничества совершенно недостойны нашего работника, вне зависимости от того, в каких бы тяжелых условиях и с какими бы нервами он ни находился на работе… Бросьте уныние и оставшимися двумя месяцами не пачкайте всю вашу большую многолетнюю работу в прошлом. Артем.

В конце 1936 года Быстролётов возвращается в СССР, его не отпустили на гражданскую работу.