Пир бессмертных: Книги о жестоком, трудном и великолепном времени. Цепи и нити. Том VI

Я увидел Оро утром, когда внезапно и из ниоткуда он вырос на высоте двух десятков метров. На фоне розового утреннего неба он легко и свободно стоял на упруго покачивающейся ветви, небрежно балансируя телом, рассматривал нас сверху, а как проворно спустился вниз, словно птица! Движения дикаря были целесообразны и экономны, потому красивы и почти грациозны. Я видел пока только одного пигмея и уже начинал понимать, что он лучше меня приспособлен к среде. Он в лесу похож на рыбу в воде — красив, совершенен и целесообразен. Его рост и сложение — не случайность природы и не следствие вырождения, напротив, результат длительного приспособления и отбора — огромное достижение. Мешок на спине пигмея мелькал среди зелени, исчезал и снова появлялся. Я брел позади, все более проникаясь уважением к этому человечку, и вдруг меня поразила мысль, а дорога? Не заблудимся ли мы? Со всех сторон нас окружал лес, однообразные зеленые стены с исполинскими стволами деревьев, с тысячами монотонно повторяющихся подробностей: гроздьями цветов, пучками лиан, раскидистыми ветвями гигантских папоротников. Сквозь листву изредка мелькали клочки неба похожие друг на друга. Здесь обычное и убийственное однообразие, как путешествие по открытому морю в лодке, без каких-либо возможных ориентиров. Время от времени Оро поднимал из-под мешка голову, сопел и как лесной зверек водил в воздухе плоским треугольным носом, а глубоко запавшими черными глазками быстро шарил по ветвям и листьям, затем, не сбавляя темпа, двигался дальше. Я спешил за ним с все возрастающим чувством неуверенности и смущения. Потеряйся он среди ветвей, и я погиб. Остаться здесь одному — смерть! Даже с компасом мне никогда не найти дороги к фактории! Кроме того, я безумно устал и хотел быть с людьми. Словно в ответ на мои тревожные мысли лес вдруг расступился, показалась обширная лагуна и склонившееся над ней пышное дерево. На ветви сидел пигмей. Он уже слышал треск моих шагов и, чтобы лучше рассмотреть источник необычного шума, быстро надел на шею лук, взял в зубы стрелы и, скользнув вниз, уцепившись руками за лиану, повис над голубой водой. Раскачался, прыгнул на нижнюю ветку, пробежал по ней и исчез в папоротнике.

Это был часовой.

Мы обогнули лагуну и увидели пигмейское становище. Лесной житель вывел меня прямо на цель с поразительной точностью.

На лужайке стояло около трех десятков хижин, их одинаковый вид доказывал, что у пигмеев имеется определенная общепринятая и освоенная в течение веков техника постройки жилищ. Она проста и целесообразна. Ломаются ветви и втыкаются толстыми концами в мокрую землю. Так, чтобы образовалось два ряда. Тонкие концы с обоих рядов пригибаются друг к другу и связываются лианами, которые не обрываются, а переплетаются между получившимися дугами. На такой каркас и сетку, начиная снизу, укладываются кожистые листья фикуса. Получается зеленая черепица, совершенно непромокаемая даже для здешних ливней. Пол устилают нежной листвой папоротников, устраивается очаг — и дом готов! Он простоит до того дня, когда пигмеи заметят, что вокруг становища запасы пищи истощились и пора перебираться на новое место. Тогда утром мужчины возьмут в руки лук и стрелы, а женщины — тлеющие головешки, и маленький народец отправится в недалекий поход. На другой полянке близ ручья или лужи в течение часа будет отстроено новое становище. С утра и до вечера все будут работать, и эта работа ежеминутно сопряжена с опасностью для жизни: под каждым кустом может быть ядовитая змея, за каждым деревом — хищный зверь. В течение дня будет добыта и съедена скудная пища, а вечером, как всегда, начнутся танцы, пение, игры и болтовня. Потом все улягутся спать, над поляной поднимется туман, и тлеющие костры будут отпугивать зверей до утра.

У края поляны возвышалось гигантское раскидистое дерево. Трава под ним была вытоптана. Ясно, это было место вечерних сходок, и я не удивился, что Оро именно здесь свалил мешок с драгоценной солью. Учитывая, что вокруг мешка будут толпиться люди, я у первой хижины сложил оружие.

Гордо приосанясь, я стоял и думал: «Эта осанка белого человека в пигмейском становище — только форма. Я стал врагом здешних белых, но разве можно честно сказать себе, что я — друг пигмеев, то есть равный им? Пигмей, как любое лесное животное, легко пробрался через лес, но думать и дать правильную оценку тому, что произошло, он не в состоянии. Он не дорос даже до чувства зависти. Конечно, поза — милая и красивая чепуха, от которой пока просто трудно отказаться. Однако я не колонизатор, но я и не пигмей… Я не равен пигмею, потому что не только сумею повернуть ключ в замке, но попытаюсь открыть замок их огромной тюрьмы.

До фантастической цели своего фантастического путешествия я добрался! И что же? Муками добыт жизненный опыт, и с его вершины все кажется позади ничтожным. С вершины ли? Может быть, только с ее нижней ступени?»