Пир для Воронов (пер. Цитадель Детей Света)

Склон оказался круче, чем выглядел с той стороны реки. Чтобы облегчить с него спуск, братья соорудили несколько пролетов деревянной лестницы, которая проходила мимо всех строений по склону холма. После длительного пути в седле Бриенна была рада возможности размять ноги.

По пути они прошли мимо нескольких братьев ордена в коричневых рясах, бросавших на них заинтересованные взгляды, но ни один из них не обмолвился ни единым приветливым словом. Один вел пару молочных коров в низкий сарай, крытый дерном, другой взбивал масло. На склоне, расположенном выше них, они увидели трех мальчишек, пасущих овец. Далее прошли мимо кладбища, на котором копал могилу один из братьев, который оказался крупнее Бриенны. Судя по тому, как он двигался, она догадалась, что он хромой. Одна из брошенных им лопат земли очутилась как раз у ног путников.

— Будьте внимательны, — предостерег их брат Нарберт. — А не то, септон Мерибальд, вы наедитесь тут земли.

Гробовщик опустил голову. Когда Собака подошла к нему, чтобы обнюхать, он бросил лопату и почесал пса за ухом.

— Он новенький. — Пояснил Нарберт.

— А для кого могила? — Поинтересовался сир Хайл, когда они продолжили путь по деревянным ступеням.

— Для брата Клемента, пусть Отец Небесный на своем суде рассудит его по справедливости.

— Он был стар? — спросил Подрик.

— Если считать, что сорок восемь лет уже старость, то да, он был стар. Но не старость его убила. Он умер от ран, полученных в Солеварнях. Он отвез немного нашего меда, который мы варим здесь, на продажу на городской рынок как раз в тот день, когда на город напали разбойники.

— Это был Пес? — спросила Бриенна.

— Нет, другой, но столь же свирепый разбойник. Он отрезал бедному Клементу язык, когда тот отказался с ним говорить. Разбойник заявил, что раз он дал обет молчания, то и язык ему ни к чему. Но Старший Брат знает больше подробностей. Он оберегает нас от худших мирских новостей, чтобы не тревожить покой монастыря. Многие из наших братьев бежали сюда в поисках покоя от ужасов, творящихся в мире, и не желают больше ничего о них слышать. Брат Клемент был не единственный раненный из нашего братства, но некоторые раны невозможно показать. — Брат Нарберт махнул рукой вправо. — Там находится наша летняя роща. Виноград мелкий и кислый, но из него получается сносное вино. Мы варим собственный эль, а наши мед и сидр славятся по всей округе.

— Война сюда не добралась? — спросила Бриенна.

— Слава Семерым, не эта война. Нас уберегли наши молитвы.

— А так же протоки. — Добавил Мерибальд. Собака гавкнула, соглашаясь.

Верхушка холма была огорожена низким забором из неотесанного камня. Ограда окружала несколько больших домов, ветряную мельницу, чьи крылья вращались со скрипом, кельи, где спали монахи, деревянную септу и монастырскую столовую, в которой братья принимали пищу. У септы были окошка в свинцовом переплете, широкие резные двери с образами Небесных Отца и Матери, и семигранная крыша с лестницей, ведущей на самый верх. За строениями располагался огород, на котором работали на прополке пожилые монастырские братья. Брат Нарберт провел посетителей вокруг каштана в деревянную дверцу, ведущую внутрь холма.

— Пещера с дверью? — Удивился сир Хайл.

Септон Мерибальд улыбнулся.

— Здесь ее зовут Берлога Отшельника. Здесь жил самый первый монах, отыскавший сюда дорогу. Он мог творить такие чудеса, что к нему стали прибывать другие. Говорят, это случилось почти две тысячи лет назад. А дверь появилась значительно позже.

Возможно, две тысячи лет назад Берлога Отшельника и была сырым, темным местом с грязным полом, по которой эхом разносились звуки капающей со свода воды. Но теперь все было не так. Пещера, в которую вошли Бриенна со своими товарищами, была превращена в теплое, уютное святилище. Пол покрывали шерстяные коврики, на стенах висели гобелены. Высокие восковые свечи давали более, чем щедрое освещение. Мебель была странной, но в то же время простой: длинный стол, табурет, сундук, несколько высоких шкафов, набитых книгами, и стулья. Вся мебель была сделана из топляка, причудливые куски древесины были соединены вместе и отполированы до блеска так, что дерево в свете свечей казалось темно-золотистым.

Старший Брат оказался не таким, каким ожидала его видеть Бриенна. Во-первых, его с трудом можно было назвать «старшим» в смысле «старым», во-вторых, если большинство монахов, работавших в саду имели узкие плечи или были старчески сутулыми, то он стоял прямо и был высокого роста, двигался он с грацией человека в расцвете сил и лет. Кроме того, его лицо никак не походило на добродушное лицо целителя, которое она ожидала увидеть. У него была большая голова, почти квадратной формы, с которой смотрели жесткие глаза, а нос был красным, пронизанным сосудами. Несмотря на то, что у него была выбрита тонзура, его волосы топорщились жесткой щетиной, почти точной копией той, что была на его мощном подбородке.