Пират

— Ну так что же из этого? — спросил Магнус. — Ростом они, правда, невелики, но тем легче на них садиться — и безопаснее с них падать («Как это на самом себе испытал Триптолемус сегодня утром», — подумал Мордонт), а что до их нрава, так пусть не ездит на них тот, кто не может с ними справиться.

Сознание собственной виновности заставило агронома воздержаться от ответа, и он бросил только умоляющий взгляд на Мордонта, как бы прося не выдавать тайну его утреннего падения. Юдаллер, сочтя себя победителем (хотя и не подозревая истинной причины этой победы), заявил громким и непреклонным тоном, свойственным тому, кто за всю свою жизнь не привык ни встречать противодействия, ни терпеть его:

— Клянусь кровью святого мученика Магнуса, хороши же вы, как погляжу я на вас, господин управляющий Йеллоули! Являетесь к нам из чужой страны, ничего-то ни в наших законах, ни в наших обычаях, ни в языке не смыслите — и хотите тут над нами начальствовать, а мы чтобы сделались вашими рабами.

— Учениками, уважаемый сэр, только учениками! — воскликнул Йеллоули. — И это для вашего же блага.

— Ну, нам уж не по возрасту ходить в школу, — ответил юдаллер, — и еще раз говорю вам: мы будем сеять свой хлеб и собирать его в житницы так же, как это делали наши деды. Мы будем есть то, что посылает нам Отец наш небесный, и двери наши будут открыты для чужестранцев так же, как если бы и их двери были всегда для нас открыты. Если в наших обычаях есть что-либо несовершенное, то мы в свое время исправим это. Но в Иванов день следует иметь легкое сердце и резвые ноги, а кто еще раз осмелится заговорить о «разумных доводах» или еще о чем-либо подобном, так тот у меня проглотит целую пинту морской воды, уж это будьте уверены. А теперь пусть нагрузят еще раз «Веселого кантонца» на радость его верным приверженцам, а остальные пусть идут развлекаться: слышите, скрипачи уже зазывают нас. Бьюсь об заклад, что у красавиц наших ножки так сами уж и ходят. А вы, мейстер Йеллоули, не обижайтесь… Эге, дружище, да тебе, я вижу, качка «Веселого моряка» не прошла даром. — По правде говоря, в движениях почтенного Триптолемуса, когда он направился к хозяину дома, обнаружилась некоторая неустойчивость. — Но ничего, сейчас мы отучим тебя от морской походки, и ты запляшешь вовсю с нашими красавицами. Вперед, мейстер Йеллоули, давай-ка я возьму тебя на абордаж, а то, я вижу, дружище Трип, тебя уже начало «трипать» из стороны в сторону. Ха-ха-ха!

С этими словами все еще статный, хотя и видавший на веку своем бури юдаллер двинулся вперед, подобный военному кораблю, прошедшему через сотни штормов, и повел за собой на буксире, словно только что захваченный приз, своего дорогого гостя. Большая часть приглашенных с радостными возгласами последовала за хозяином дома, но несколько заправских бражников воспользовались правом выбора, которое предоставил им юдаллер, и остались за столом, чтобы еще раз разгрузить «Веселого моряка». Снова провозгласили тост за здоровье отсутствующего хозяина и за процветание его гостеприимного крова. Много было высказано и других сердечных здравиц, служивших всякий раз убедительным поводом для осушения очередного кубка благородного пунша.

Остальные гости устремились в помещение для танцев, простотой своей вполне соответствовавшее эпохе и стране. Гостиные и приемные залы в те времена даже в Шотландии встречались только в домах знатных лиц, а здесь, на Шетлендских островах, были и совсем неизвестны. Но длинный, низкий, неправильной формы сарай, служивший порой для хранения товаров, порой для свалки всякого ненужного хлама, а то и для тысячи других целей, был хорошо знаком молодежи Данроснесса и прочих Шетлендских округов как место веселых танцев, неизменно оживлявших празднества, которые так часто задавал Магнус Тройл.

Один вид подобной бальной залы привел бы в ужас светское общество, собравшееся танцевать кадриль или вальс. В этом невысоком, как мы уже говорили, помещении царил полумрак, ибо лампы, свечи, корабельные фонари и всякие прочие канделябры еще освещали пол, груды товаров и самые разнообразные, повсюду нагроможденные предметы. Были тут и запасы на зиму, и товары, предназначенные для отправки за море, и подарки Нептуна, сделанные им за счет потерпевших крушение кораблей, чьи владельцы так и остались неизвестными. Некоторые вещи были получены хозяином в обмен на рыбу и прочие продукты его владений, ибо он, как и многие другие помещики того времени, был столько же купцом, сколько землевладельцем. Все эти рундуки, ящики, бочонки и тому подобное вместе с их содержимым были составлены к стенке один на другой, чтобы очистить место танцующим, которые так же легко и весело, как в самой роскошной зале Сент-Джеймского прихода, отплясывали свои живые и грациозные местные танцы.