От Москита она знала, что дон Энрике назначил ему встречу ночью у собора, и надеялась услышать о новых планах юноши; ей то и дело чудились шаги по лестнице и стук в дверь. Несмотря на свою непреклонную решимость, о которой Паулита твердила Хулии, ей было трудно сладить с сердцем.
Наконец муж вернулся.
– Как, ты еще не ложилась, Паулита? – удивился он.
– Что случилось? – спросила она, не отвечая на вопрос мужа.
– Ничего. Дон Энрике не пришел, а я зря всю ночь на улице проторчал.
– Но почему он задержался?
– Не знаю; да и кто может знать, что там у него стряслось.
– Как же теперь быть?
– Я понятия не имею, где его искать. Сегодня к вечеру он, верно, сам придет ко мне. А тем временем я сосну часок, думаю, что и тебе не мешает отдохнуть.
– Мне спать не хочется, лучше я схожу к Хулии.
– Как ты привязалась к ней!
– Она такая хорошая и такая несчастная!
– Ну что ж, иди.
Москит улегся и вскоре безмятежно захрапел. Паулита оделась тщательнее обычного; мысль о доне Энрике не шла у нее из головы, ей казалось, что она непременно встретится с ним на улице, вот почему она постаралась принарядиться.
С гордым сознанием своей красоты она вышла на улицу и направилась к дому Хулии.
Несмотря на раннее время – пробило только восемь часов утра, – весь дом был на ногах. Хулия не показывалась из своей комнаты; сеньора Магдалена успела послать дону Хусто записку.
Паулита и дон Хусто подошли к дому почти одновременно, он спешил к сеньоре Магдалене, она – к сеньорите Хулии. Тихонько постучавшись, Паулита вошла в спальню к подруге.
Хулия была очень бледна; темные тени под глазами говорили о том, что она провела бессонную ночь. При виде Паулиты она поднялась к ней навстречу.
– Добрый день, Хулия. Как вы себя чувствуете? Вы видите, я прибежала к вам чуть свет, мне стало вдруг тревожно.
– Вы доставили мне большую радость, Паулита. Я очень несчастна, и, кроме вас, у меня нет друга…
– Ну, как? Что говорит ваша мать? Что вы надумали?
– Паулита, ваши советы, тревога, которую я прочла в глазах матушки, ее плохо скрытая грусть, воспоминания обо всем, что здесь произошло, страх перед жизнью, ожидающей меня в материнском доме, – все это, как мне ни больно, заставило меня принять твердое решение.
– И что же вы решили?
– Выйти замуж, как того желает матушка.
– Слава богу! Слава богу! Вот разумное решение! Увидите, вы будете поминать меня добрым словом.
– Да, я решилась и уже сказала об этом маме, но просила ее об одном…
– О чем же?
– Поспешить со свадьбой.
– Боже мой, так у вас больше решимости, чем я предполагала.
– Мне не на что больше надеяться, к чему же оттягивать? Для меня это тягостная жертва, но бедная мама получит наконец душевный покой. Пусть хоть она будет счастлива, раз для меня счастье невозможно. Я помеха на ее пути, мое замужество все уладит.
– Но кого она выбрала вам в мужья? Вы-то знаете этого человека?
– Как же! Это брат графини де Торре-Леаль, дон Хусто, тот самый, что разыскал меня у вас в доме.
У Паулиты вырвался возглас досады.
– Вы знаете что-нибудь плохое о нем? – спросила Хулия.
– Нет, я просто не люблю его, ведь он враг дона Энрике.
– Того человека, которого вы любили?
– И продолжаю любить, Хулия, продолжаю любить; на мою беду, он приехал в Мехико.
– Когда?
– Точно не знаю; но, едва вы вчера уехали от нас, муж рассказал, что видел его и говорил с ним.
– И эта весть взволновала вас?
– Вы даже не представляете себе, что творится со мной. То я чувствую прилив радости, то меня охватывает невыносимая грусть. Я и хочу и боюсь увидеться с ним. Мне мучительно стыдно перед мужем, что я люблю другого, и вместе с тем я не раскаиваюсь в моей любви. Я горжусь тем, что сладила с чувством, и тут же проклинаю свою нерешительность, – лучше б я стала его возлюбленной. Он так смел, благороден и великодушен, он стоит любой жертвы. Да, он стоит того, чтобы женщина пожертвовала ради него своей честью и гордилась этим больше, чем королева своей короной.
– Так сильно вы его любите?
– Ах, Хулия, я схожу с ума от любви! Всю ночь напролет я не сомкнула глаз и прибежала к вам в такую рань, чтобы поплакать у вас на груди и чтобы вы пожалели меня. И зачем только он приехал в Мехико?
– Он, верно, уже женился? – спросила Хулия.
– Женился? – в ужасе и гневе повторила Паулита. – Нет, такого испытания я не выдержала бы… Не могу допустить даже мысли, чтобы он полюбил другую!..
– Но вы же вышли замуж…
– Я – да, но я не желаю, чтобы женился он… А в сущности, какое право я имею чего-то требовать, на что-то надеяться?
И Паулита залилась горькими слезами.
– Успокойтесь, успокойтесь, – повторяла Хулия, гладя ее по голове. – Где же ваша твердость, о которой вы мне вчера толковали?
– Я была тверда, Хулия, но, узнав, что он здесь, я потеряла мужество. Горе мне, горе мне!
– А как вы думаете, Паулита, что было бы, если бы тот, кого я люблю, вдруг появился передо мной?
– Но это невозможно, Хулия, ваш пират не смеет с мирными целями ступить на американскую землю.
– А ваш возлюбленный все-таки появился.