Пираты московских морей

Но сегодня супруги «опускались на дно» по своему индивидуальному плану, о котором начальству ничего не было известно. Потому что Пехенец был уверен — только его руководители могли так «проколоться» — подослать к нему киллера-аллергика. У них, у начальников, всегда так: и в большом и малом. Планы всегда безукоризненные, а подводят мелочи. В иные времена это назвали бы разгильдяйством. Да что там, киллер-аллергик! «Фобос-грунт» контрафактные детали загубили.

Супругов Пехенцов искали всеми имеющимися в распоряжении власти средствами. Был даже выдан карт-бланш на применение «особых мер», если того потребуют обстоятельства. Как теперь у нас научились говорить, средств налогоплательщиков на поиски было потрачено «немерено». Но не нашли. И немудрено: каждый год в России пропадают бесследно больше ста тысяч человек. А скольких находят?

МАКАРКИНУ ДАЮТ СОВЕТЫ

Виктор Макаркин, вор «в законе», имевший кликуху «Стах» в отличие от сыщика Фризе не мучился по ночам в попытках понять явления потустороннего мира. Он просто-напросто спал. А когда просыпался утром бодрый и свежий, то громко и весело звал свою «законную» любовницу Ольгу:

— Шоколадница! К ноге!

Ольга в это время готовила на кухне Макаркину его любимую яичницу с ветчиной и какао. Но не ставила на огонь ни сковородку, ни кастрюльку с водой. Знала, когда Стах призовет ее для «утренней разминки». После «разминки», слегка запыхавшаяся, с горящими щеками, Ольга спешила на кухню и через несколько минут уже ставила поднос с завтраком перед Макаркиным.

— Ты, Ольга, самая быстрая маресса на свете! — восхищался Виктор.

А Ольга ублажала сожителя не просто «за здорово живешь», ей хотелось создать ему дома такой «санаторий», чтобы «бутырка» и другие «курорты», казались для него страшным сном. Такие попытки она повторяла каждый раз, когда Макаркин возвращался домой из-за «речки», но все они заканчивались одинаково.

…Этой ночью Стаху приснился странный сон. На экране выключенного телевизора — даже во сне Макаркин помнил, что Ольга его вырубила, когда стали показывать какую-то лабуду про недокормленных мурловок, — появился упитанный «блатарь».

— Хочу дать тебе хорошую наводку, «деловой», — сказал он ворчливо и как бы нехотя. С натугой. Словно делая одолжение.

Не любил Макаркин, когда с ним так разговаривали. Но промолчал. Чудно ему показалось, что мужик толкает речугу из выключенного телика.

— Ты собрался «банкетоход» почистить. Я неправ?

— Излагай дальше.

— Ох-ох-ох… Какие мы крутые! Со мной не темни. Я знаю, что ты на Петра Некваса нацелился. Одобряю. Но еще больше бобла срубишь, если прихватишь Владимира Фризе.

— Кто такой? — заинтересовался Стах.

— Так… Козявка из прокурорских, частным сыскарем горбатится. Месяц назад получил наследство. Миллиард.

— Зеленых?

— Розовых. Евро!

— Не слабо!

— Стал бы я по пустякам напрягаться. И тебя среди ночи будить.

— Так это не сон? — сильно удивился Стах.

— Соображай.

— А этот Фрунзе вместе с Неквасом праздновать на банкетоходе будет?

— Не Фрунзе, а Фризе. Темная лошадка. Он тоже банкетоход собирается заказать. Пусти своих янычар по его следу. Пускай принюхаются. А на тот банкетоход, где кино будут снимать, не суйся! Ухо отрежу! Левое!

Стах чуть не задохнулся от приступа злости. Хотел дать непрошеному советчику отлуп, чтоб не учил ученого, но блатарь исчез с экрана.

Про сон Макаркин вспомнил только после «утренней разминки» и яичницы с беконом. Когда пил свое любимое какао.

— Ольга, ты ночью телик не включала? — спросил он у подруги, сидевшей рядом на кровати и пившей крепкий черный кофе. Халатик на ней не был застегнут, и Виктор с трудом сдерживался, чтобы не отобрать у подруги чашку и не возобновить «разминку».

— Макаркин, я по ночам сплю. Не хуже, чем ты.

Сказать так со стороны Ольги было сильным преувеличением. Про то, какой крепкий сон у Виктора Макаркина, в местах заключения слагались легенды. Он даже мог уснуть на допросе у следователя. И однажды уснул во время разговора с уполномоченным по правам человека, когда тот расспрашивал зэков, не бьют ли их надзиратели. А сны Стаху, сколько он себя помнил с младенческих лет, не снились никогда. И надо же! Приснился наглый блатарь, да еще на уши лапши навешал о каком-то Фрунзе. Нет, порази его чесотка, не Фрунзе, а Фризе. Вот дал Бог фамилию?! Да еще сыскарь из прокурорских!

Мальчиков из прокуратуры, даже бывших, Стах предпочитал обходить стороной.

Еще раз, оглядев с тайной гордостью Ольгины груди, Макаркин поднялся с постели. «Никуда от меня маркотошки не денутся, — подумал он, наливаясь нежностью к их обладательнице, — мало у меня забот, так еще и чужаки с советами лезут».

Несколько секунд он постоял в нерешительности, переводя взгляд с Ольги, продолжавшей с нарочитой безучастностью пить свой кофе, на темный безжизненный телевизор. Стремительно набухавшие соски просигналили Стаху о том, чего ждет от него подруга. Но он сдержался и подошел к телику: постучал ногтем по холодному стеклу, заглянул с обратной стороны, потрогал провода антенны и электрокабель.