ПИРОГ ДЛЯ ЦАРИЦЫ

– Ну, не знаю... В кипятке когда варят точно рака, живьём – тоже дело. Но там всё быстрее проходит. А вот на колу человек долго умирает, бывает, по три дня торчит и вопит страшно, особливо ежели на треть аршина ниже острия поперечную перекладину прибить, как то у татар заведено. Дабы человек упёрся в неё седалищем и сползти не мог далее, животом маялся.

Палачи долго ещё беседовали в ожидании окончания казни, однако же с той минуты прошло не менее часа с четвертью, когда Алеся вдруг замерла, перестала колотиться затылком о табурет, да взвыла в кляп совсем уж не по-человечьи... Из печи донёсся отчётливый хлопающий звук, какой бывает, когда рвётся надутый бычий пузырь. Затем раздалось тихое бульканье, точно переливали густое сусло.

– Лопнули кишки, – уверенно заявил Косьма. – Вытаскиваем.

Алеся уже не выла, но издавала глоткой странные ритмичные звуки, судорожно сокращаясь всем телом. Палачи взялись за плечи девушки, потянули...

– Не так, – сказал Силыч. – Ты хватайся за перину. Видишь – девку раздуло, она малость застряла в устье.

Бранясь на чём свет стоит, кат с подручным выволокли горячее, покрасневшее тело наружу и бросили его на пол у печи. Огромный, с синими прожилками живот колыхался, точно студень. Косьма наклонился, вытащил утешитель изо рта Алеси. Та лишь хрипела, дыхание её было тяжким и натужным. Глаза закатились.

– Морок напал? – спросил Ероха.

– Наверное, – Косьма наступил лаптем на живот казнимой.

Глаза девицы тут же встали на место, она хрипло завыла, слабо замахала руками.

– К вечеру отойдёт, – сказал Силыч. – Задохнётся, и всё на том. Пошли отсюда, делать тут более нечего.

– Дверь запереть? – спросил Ероха, когда кат и подручный вышли из бани.

– Думаешь, девка сбежит? – засмеялся Косьма.

– А вдруг принесут кого черти, а нас нет. Да и негоже смотреть пришлым на нашу работу, сам же говорил.

– Ну, в таком разе запри, – пожал плечами кат.

Палачи двинулись к домику, в коем обычно всякий день ожидали трудов праведных и отдыхали потом от оных. Силыч повалился на лежак, зевнул во всю щербатую пасть. И тотчас вспомнил и возопил:

– Ероха! А где бутыль с вином?! Запамятовал, бездельник? А ну, ступай за ней, да чарки не оставь, как давеча.

Ерохе того только и надо было – конечно, он намеренно не взял вино. Подручный метнулся к бане, заскочил внутрь, приблизился к мучительно шевелящемуся телу, которое ещё недавно было красивой девкой хоть куда. Приметился и вскочил обеими ногами на колыхающийся студнем живот. Потоптался немного, с великим наслаждением внимая переливающемуся бурлению в истерзанном нутре и хриплым гортанным выкрикам Алеси.

–...Чего так долго? – проворчал Силыч, когда Ероха возвратился с бутылью и чарками.

– Дык поставил не пойми куда, весь обыскался.

– Ну, ладно хоть нашёл... Наливай давай.

Палачи выпили по полной, выдохнули.

– Отпустило, – сказал Косьма негромко. – Всё ж зело тяжкое у нас с тобою занятие.

– Ты прав, – произнёс подручный. – Слушай, а с Брячеславной чем дело-то кончилось?

– Княгиня вроде как умом тронулась, глядя на лютые муки дочери. Ну а дворовые, кто послабже духом был, чувств лишились. Тем часом старший татарин взял копьё, да и пропорол княжне живот ниже пупка. Из неё всё и выплеснулось наружу на два аршина – перебродивший кумыс с кровью, да потроха следом вылетели. Тряслась ещё пару минут, кусая землю, да и отдала Богу душу.

– Вот же поганые басурмане, что чинили на земле нашей! – пробормотал Ероха сердито.

– И не говори. Одним словом – нехристи, чего с них взять...

Бесплатные переводы в нашей библиотеке

BAR "EXTREME HORROR" 18+

https://vk.com/club149945915

Примечания

1

1 аршин = 0,71 метра.

2

Около 6 литров.