Пирог из горького миндаля

Долю секунды Илюшину казалось, что Вениамин сейчас его ударит.

– О моем сыне, – повторил тот без выражения. – Зачем? Что вам нужно?

В глазах его мелькнула искра догадки:

– Вы журналист?

– Нет. Вениамин, мы можем где-нибудь присесть?

Некоторое время Варнавин колебался. Илюшин уже решил, что получит отказ, но мужчина шагнул в коридор со словами: «Тут есть небольшой закуток…»

В закутке оказались два стула, кушетка и электрический чайник на подоконнике. Илюшин заподозрил, что в эту комнатушку Вениамин приводит некоторых своих почитательниц.

– Вы знаете, конечно, что по завещанию вашей матери дом в Литвиновке достался Яне Тишко, – начал Макар.

– Знаю. И буду оспаривать это в суде, – спокойно сказал Варнавин. – Мать была не в себе. Она никогда не оставила бы наше имущество убийце моего сына.

– Когда вы с Раисой виделись в последний раз?

Вениамин, очевидно, редко смущался.

– Давно, – невозмутимо ответил он. – У меня очень много работы. К тому же за матерью присматривала родственница, ответственная и внимательная женщина.

Илюшин вспомнил Женю Кошелеву, «ответственную и внимательную», и спросил:

– Мать не писала вам о том, что составила завещание? Вы обсуждали с ней эту тему?

Варнавин покачал головой:

– Сказать по правде, мы мало разговаривали. Поздравления по праздникам, дежурные вопросы о здоровье…

«Красавец! – хмыкнул про себя Макар. – Любимый младший сын, поздний ребенок. А мать умирает практически одна, рядом с корыстной племянницей».

Варнавин был чуток к настроениям людей и перемену в отношении Илюшина уловил молниеносно.

– Вы поймите, – проникновенно сказал он, – после смерти отца мать очень замкнулась. Она никого из нас так не любила, как его. Хотите правду? Несколько раз я собирался приехать. Но она находила какие-то смехотворные предлоги для отказа. Я был потрясен. Знаете, во мне жила уверенность, что после смерти отца мама станет искать во мне утешение… И я был готов! Я хотел быть рядом, подставить плечо…

Илюшин внимательно смотрел на Вениамина. Тот выглядел искренне недоумевающим. Не расстроенным, а именно удивленным. Варнавин собирался осчастливить свою мать. Но оказалось, что Раиса не хочет такого счастья.

– Вы ее чем-то обидели?

– Нет! Да я бы и не мог. Мне кажется, она бы все мне простила… – Вениамин вздохнул. – Кроме одного. Я очень похож на отца, и это сыграло со мной злую шутку. Ведь я копия, но дурная. Во всем! Рост одинаковый, но отец был крепкий, а я тощий. У него кудри, а у меня вихры. Редеющие, сами видите. – Он с улыбкой подергал себя за жидкую прядь волос. – И сила наша – она разной природы. Его стихией была земля. Мощь! Силища! А моя – воздух. И мама после его смерти не нашла в себе сил видеть некачественную отцовскую реплику.

Он грустно улыбнулся.

– Я что-то разоткровенничался с вами. Вы располагаете к себе людей, вам это известно? Вот ваша сильная сторона. В доказательство – хотите чаю? Отличного, редкого. Я его мало кому предлагаю.

– Спасибо. С удовольствием.

«Располагаю, конечно, – думал Илюшин, пока Варнавин священнодействовал над глиняным чайником. Он осмотрелся, пытаясь найти сахарницу. – Однако душу ты мне раскрываешь совсем не поэтому. Чуешь, что я пришел с чем-то нехорошим, и пытаешься переключить меня, обезопасить себя всей этой болтовней про мать и непростые родственные отношения. Серега сказал бы, что ты бьешь на жалость».

Из чайника полилась в пиалу желтоватая водичка.

– Он бодрит, – предупредил Вениамин. – Я иногда пью его вечером, когда предстоит много работать.

– А сахара нет? – невинно спросил Макар.

Варнавин едва удержался от замечания. С его губ уже готово было слететь, что зеленый чай сладостью портить не стоит, но в последний момент он спохватился и кивнул:

– Подождите секундочку, я из соседнего кабинета принесу.

Едва за ним закрылась дверь, Илюшин достал ленту и деловито снял отпечатки пальцев с чашки Варнавина. Возможно, Сергей справился бы с этим быстрее, но к тому моменту, когда Вениамин вернулся с коробкой рафинада, сыщик сидел как ни в чем не бывало.

– Вы замечали, что сахар сейчас стал не такой сладкий, как в нашем детстве? – Вениамин высыпал на блюдце горку белоснежных кубиков. – И соль не такая соленая. Возможно, что и деревья менее зеленые. Ничего нельзя исключать. Возьмите ложечку! Я вам долью немного, чай вкусный…

Он оттягивал время. Он не хотел слышать о том, зачем приехал Макар. Но для отца, потерявшего сына, это было естественно.

– Яна Тишко утверждает, что она не виновна в смерти Павла.

Илюшин едва успел отдернуть руку, чтобы его не ошпарило кипятком. Чайник в руках Варнавина клюнул носиком, и добрая половина вылилась на столик.

– Ох! Простите!

Пока Вениамин искал тряпку, Илюшин успел вытереть лужу салфеткой.

– На вас не пролилось?

– Нет, все в порядке.

Вениамин отставил чайник в сторону и сел с ошарашенным видом.

– Простите… я не ожидал! Как не убивала? Что за бред? Она спятила напрочь?

Макар вкратце рассказал о приезде Яны Тишко в Литвиновку и о выводах, которые она сделала, оказавшись на месте убийства.