«Поблизости бродит медведь», – спешно предостерег меня сосед, а однажды вечером он долго не ложился спать, надеясь сфотографировать незваного гостя.
«У нас здесь появился медведь», – рассказывала я своим друзьям с Восточного побережья, в глубине души испытывая восторженный трепет.
«Медведь?! – переспрашивали они. – Будь осторожна!»
Я следовала их совету, когда выходила из машины по возвращении домой. Мой новый двор обнесен двухметровой изгородью. Это хороший способ защититься от медведей. Но моя собака Лили, заметив их, предусмотрительно поднимает переполох.
Вдоль изгороди бродят койоты. Они тоже беспокоят Лили: ей хочется, чтобы я о них знала и привносила толику близости к дикой природе в свое письмо.
Вчера днем мне позвонила подруга и коллега Натали Голдберг. «Я хочу приехать, увидеть твой дом», – сказала она. Я очень обрадовалась. И жизнь, и творчество Натали тесно связаны с ее окружением. У нее есть сад – вернее, даже целых три, – но в том, что являет собой главный предмет моей зависти, растут пять фруктовых деревьев: яблоня, персик, абрикос, груша и слива. Что касается моего нового сада, там ничего не растет, хотя в ближайшее время я что-нибудь посажу, и тогда смогу наблюдать, как расцветает новая жизнь.
Прежде чем перебраться в Санта-Фе, еще до переезда в Нью-Йорк, я жила в горном городишке Таос, в штате Нью-Мексико. У меня было небольшое ранчо – «ранчито», как я его называла. Оттуда открывались виды на горы, окружающие долину Таос. Но из всех пейзажей мне больше всего полюбились два холма. Натали называла их «целующимися слонами». Когда я смотрела на восток и юг, в моей прозе появлялись сливающиеся в объятьях слоны. Стоило мне обратить взгляд на север или на запад, и его притягивала священная гора индейцев племени тева.
Перечитывая свои книги, написанные за десять лет жизни в Нью-Йорке, я заметила, что там вместо горы Таос над округой возвышался величественный небоскреб Крайслер-билдинг. Текст, который не передает особенности окружения, – все равно что судно без якоря. Я убедилась, что в книгах, которые мне нравятся, место действия играет важнейшую роль. Подумывая о переезде в Санта-Фе, я взяла в руки свой потрепанный и обветшалый экземпляр книги «Смерть приходит за архиепископом»
Еще одно, более современное произведение, вышедшее из-под пера романиста Джона Бауэрса, называется «Конец»
В фильмах, как и в книгах, место действия имеет первостепенное значение. Среди моих друзей есть один выдающийся человек по имени Тодд Кристенсен, специалист по подбору локаций для съемок. В основном именно он несет ответственность за «визуальный ряд» картины, за создание необходимой обстановки. В выходные я ходила на кинофестиваль Санта-Фе. Тодда отметили на церемонии вручения премий, и я поймала себя на мысли: «Да, он это заслужил». Его работа почти анонимна, и все же незаменима. На мастерство Тодда полагались многие режиссеры. Пока я пишу эти слова, солнце на западе закатывается за горизонт, а на востоке поднимается луна. Мечта кинематографиста. Сегодня мы любуемся растущей луной. Ее кривоватый диск омывает гору серебристым светом.
Привычка откладывать на потом
Сегодня яркий и солнечный день. Солнце дарит прилив сил. Я готова затронуть сложную тему. Не хочу показаться безответственной, но я долго тянула с написанием этого эссе. Речь в нем пойдет о привычке откладывать работу на потом – пагубном пороке многих писателей. Перед тем как садиться писать, нужно столько всего сделать: сменить постельное белье, пропылесосить гостиную, ответить на все электронные письма, выгулять собаку… Чуть ли не любое дело кажется более срочным, чем работа. Как пес, который, прежде тем как лечь, крутится вокруг своего места, мы ходим кругами, прежде чем начать писать. Мы знаем, что пора браться за дело, но мысль об этом нас пугает. Однако стоит лишь начать, и заклятие будет снято. Ведь привычка тянуть время – это злые чары, и, поддаваясь им, мы унываем все сильнее. Упадок духа подобен глубокой норе, в которую мы все глубже закапываемся. Следует просто начать и сделать хотя бы немного. Чтобы поплыть, нужно зайти в воду.