Писатели США о литературе. Том 2

В истории литературы США Уолдо Фрэнк, до сих пор по-настоящему не оцененный американской критикой, занимает особое место как писатель-романист, эссеист, философ и культуролог. Начало 30-х гг. было временем высокого творческого подъема Фрэнка, его плодотворного поворота влево, интереса к марксизму, сближения с рабочим движением. Признанием авторитета и безупречной репутации Фрэнка стало его избрание президентом Лиги американских писателей. На ее первом конгрессе весной 1935 г. присутствовало около 200 делегатов и 150 гостей из разных стран мира. Важное место заняла на конгрессе дискуссия о пролетарском романе (доклады Э. Сивера, М. Каули, У. Фрэнка), обсуждение проблемы соотношения- «искусства» и «пропаганды». При этом отчетливо выявились две точки зрения. Одна, узкая и, в сущности, сектантская, состояла в том, что пролетарскими писателями объявлялись лишь выходцы из рабочей среды; обращавшиеся исключительно к классовой борьбе пролетариата, прямолинейно декларировавшие революционную идею. Вторая точка зрения нашла свое выражение в широкой, гуманистической концепции революционного искусства. Ее представлял на конгрессе известный критик Малькольм Каули, близкий в 30-е гг. к левым силам, прочитавший доклад «Что может дать писателю революционное движение». Программный характер, приобрело на конгрессе и выступление Уолдо Фрэнка «Достоинство революционного писателя», пронизанное духом критики разного рода вульгарно-социологических теорий, отводивших пролетарскому роману чисто утилитарные функции—иллюстратора злободневных политических лозунгов и хроникера стачечной борьбы. Дискуссия на конгрессе отразила нелегкие пути формирования методологических основ марксистской критики в США, которая развивалась в борьбе с вульгаризаторами марксизма^ с консервативными эстетическими течениями, «неогуманизмом» и «новой критикой». В 1935 г. вышла антология «Пролетарская литература в Соединенных Штатах», в подготовке которой приняли участие М. Голд, Дж. Норт, П. Питерс. На страницах антологии были представлены писатели и критики Дос Пассос, М. Голд, Л. Хьюз, Дж. Хербст, М. Каули, Дж. Норт и др. Антология подвела итог важному этапу борьбы против вульгарно-упрощенческих взглядов на природу художественного творчества, она показала, что революционная литература — «не некая секта, а живой, деятельный элемент литературного процесса в США».

ДОСТОИНСТВО РЕВОЛЮЦИОННОГО ПИСАТЕЛЯ (УАЬиЕЗ ОР ТНЕ КЕУОЫ1ТЮМАК.У \УК1ТЕК),Реч,ь на I конгрессе американских писателей (1935). Из кн.: Ашепсап У/гПсгЧ Соп^гезз. Ес1. Ъу Н. На П. Ы.У., 1935.

Эрнест Хемингуэй

(Егпе51 Нетт^ау, 1899—1961)

Суждения Э. Хемингуэя о литературе и писательском мастерстве рассеяны в его очерках, интервью, письмах; они также ^итерированы» и в текст некоторых художественных произведений, например «Зеленые холмы Африки». Его эстетическое кредо определялрсь лаконичной формулой: создание «простой, честной прозы о человеке». При этом Хемингуэй опирался на богатую литературную традицию. Истинный мастер слова, по его словам, «берет все то, что было достигнуто и открыто в искусстве до него*. Среди особенно дорогих ему имен представители разных видов искусства: Данте, Шекспир, Кеведо, Киплинг, Моцарт, Бах, Босх, Сезанн, Гойя, Ван Гог.

В числе его предтеч в американской литературе должны быть названы Шервуд Андерсон, Гертруда Стайн, Стивен Крейн и, конечно, Марк Твен, прежде всего как автор «Гека Финна», романа, из которого, по широкоизвестным словам Хемингуэя, «вышла вся американская литература». Называя Генри Джеймса (вместе с Твеном и Крейном) в числе «немногих хороших писателей», Хемингуэй вместе с тем отмечал ограниченность его жизненного опыта. Важную роль в формировании стиля Хемингуэя сыграли Стендаль, Мопассан и особенно Флобер, бывший для него образцом мастера огромной внутренней самодисциплины, создателем предельно объективного повествования, «безличной» прозы. Из англичан Хемингуэй особенно ценил опыт Дж. Конрада.

Русская литература, представленная прежде всего именами Гоголя, Тургенева, Толстого, Достоевского, Чехова, воспринималась Хемингуэем как «бесценное сокровище». Среди писателей мира для него на первом месте были «русские, а потом все остальные». «Я не знаю никого, кто писал бы о войне лучше Толстого,— свидетельствовал Хемингуэй в предисловии к антологии «Люди на войне» (1942).—...Я люблю «Воину и мир» за удивительное, глубокое и правдивое изображение войны и народа...»

Пробуждение Хемингуэя к общественной активности выразилось в его речи «Писатель и война», его единственном публичном выступлении. Оно отразило то глубокое потрясение, которое вызвала гражданская война в Испании в среде американской художественной интеллигенции, Хемингуэй отправился в Испанию, принял участие в антифашистской борьбе. Во время встречи на фронте писателя-интербригадовца Альвы Бесси и Хемингуэя последний не без гордости сказал, что его речь «Писатель и война» побудила многих «американских парней» выступить на стороне Республики.