Письма 1855-1870

Чем больше я думаю о "Никогда не унывай", тем меньше этот заголовок мне нравится. В нем нет никакой солидности, и он может стать мишенью для всевозможных шуток. Лучше бы что-нибудь повыразительнее, например, "Не сдаваться". Если я правильно понимаю суть дела, гораздо больше подошло бы что-нибудь вроде "Упорный", "Верный до конца", "Вперед", "Твердый как скала", "Стойкость", "Пригвожденный к мачте", "Верный флагу".

Я собираюсь приехать в пятницу днем, чтобы всю субботу провести в городе. Я хочу заняться делами Фрэнка * и кое-чем еще. Пожалуйста, передайте Джону, чтобы в пятницу к 6 часам он приготовил мне на обед рыбу и хорошую баранью отбивную, и скажите ему, что, по всей вероятности, со мной будет обедать Эдмунд Йетс, Я, разумеется, надеюсь, что Фрэнк окажет мне честь своим присутствием (пожалуйста, передайте ему это), если он не занят в другом месте.

Преданный Вам.

133

ДЖОНУ ФОРСТЕРУ

Ноябрь 1862 г.

...Вчера я видел мадам Виардо в роли глюковского Орфея. Это изумительное исполнение - в высшей степени трогательное и полное тончайших оттенков. Все от начала до конца неподражаемо прекрасно, и даже сейчас, когда я пишу эти строки, я не могу без волнения вспомнить первую сцену у гробницы Эвридики. Более изысканного изображения горя просто невозможно себе представить. В высшей степени благородное движение, которым Орфей берет с могилы брошенную лиру, когда боги, обнадежив его, приказали ему отправиться в потусторонний мир искать Эвридику. Когда же в руке Орфея очутилась наконец рука Эвридики и Орфей узнает ее не видя, это уже просто откровение. А когда в ответ на мольбы Эвридики Орфей оборачивается и убивает ее взглядом, отчаяние его над телом просто потрясающе. Ради одного этого стоит съездить в Париж, ибо такого искусства не увидишь больше нигде. Муж Виардо случайно наткнулся на меня и привел к ней за кулисы. Вышло весьма кстати: трудно было найти свидетельство более искреннего восхищения спектаклем, чем мое залитое слезами лицо...

134

ЧАРЛЬЗУ ФЕХТЕРУ

Париж,

суббота, 6 декабри 1862 г.

Дорогой Фехтер,

Я внимательно прочитал "Белую розу" и нахожу, что это очень хорошая пьеса. Она написана энергично, с большим знанием сцены, и в ней много интересных ситуаций. Особенно удачным, выразительным, смелым и новым я считаю конец.

Однако я сомневаюсь, выгодно ли Вам начинать свою антрепризу с _какой бы та ни было_ исторической пьесы. Под выражением "историческая пьеса" я понимаю пьесу, основанную на каком-либо событии из английской истории. Наша публика привыкла связывать исторические пьесы с Шекспиром. Боюсь, что ее очень мало интересуют короли и герцоги в изображении кого-либо другого. Вам нужна пьеса, представляющая интерес более общего, бытового характера - интерес сколь Вам угодно романтический, однако при условии, что он вызовет более широкий и всеобщий отклик, чем тот, который вызывает у нынешних англичан спор о праве престолонаследия. Такой интерес достиг высшей точки при последнем Стюарте и давно уже иссяк. Вызвать интерес к Перкину Уорбеку * в наши дни нелегко.

Я не сомневаюсь, что пьеса будет хорошо принята, но боюсь, что на Ваших героев будут смотреть, как на пустые абстракции, вследствие чего их примут холодно и они не завоюют Вам публику. Вот когда Вы _завоюете_ публику и приучите ее к своему театру, тогда Вы сможете поставить "Белую розу", и публика воздаст должное и автору и антрепренеру! Подождите. Нащупайте почву. Перкин Уорбек слишком далек от интересов и жизни современных людей, чтобы с него начинать.

Искренне Ваш.

135

У. Ч. МАКРИДИ

Редакция журнала "Круглый год",

четверг, 19 февраля, 1863 г.

Дорогой Макриди,

Я только что вернулся из Парижа, где чтение "Копперфилда", "Домби и Сына", "Рождественской песни" и "Суда" вызвало такую сенсацию, которую скромность (моя прирожденная скромность) не дает мне возможности описать. Вы ведь знаете, как великодушна парижская публика! По отношению ко мне она выказала беспредельное великодушие.

Я очень огорчился, когда Джорджи второпях сообщила мне о Нашей болезни. Но вечером, когда я вернулся домой, она показала мне письмо Кэти, и оно меня снова ободрило. У Вас превосходнейшие собеседники и сиделки, и время от времени Вы можете позволить себе болеть, наслаждаясь заботливым уходом. Однако, несмотря на все это, постарайтесь в ближайшее время больше не хворать.

Репье просит передать Вам сердечный привет. Он ничуть не изменился.