Читаем Письма 1886-1917 полностью

Я и жена получили Ваши письма и очень благодарим Вас за них. Написал бы Вам много и длинно, но… переживаю горячее время. Репетиции двух пьес в полном ходу1, mise en scene еще не дописаны. Надо и писать и репетировать одновременно. Вот этим-то и объясняется задержка в высылке обещанных для участников в толпе фотографий. Трудно было найти время, для того чтобы сделать 34 надписи на карточках2. Сейчас я окончил эту работу и посылаю Вам 34 фотографии с приложенным к ним списком. Простите еще раз за беспокойство. От всей души жалею Вас, как королеву Елисавету о трех репетициях

3. Это убийственно, но что же делать. Ваша сценическая деятельность, как и у меня, разбивается на две половины. Одна – ремесленная, другая – художественная. Первую создают условия дела, вторую создаете Вы сами. Попробуйте из большей части ремесленного дела урвать маленький кусочек художествен[ной] и скучное дело немного подсластить. Облюбуйте себе кусочек сцены, некоторые штрихи роли, и это успокоит Вас и принесет долю пользы. Не понял того, что Вы пишете о кормилице в "Ипполите", ибо не знаю пьесы. Что это, старуха? Или просто маленькая роль? Если это старуха, то будьте осторожны… Если маленькая роль, это хорошо в том случае, когда Вы воспользуетесь ею для пробы новых способов выражений. Как это повлияет на Ваше положение в театре? Этого не берусь судить, не компетентен…


Кого Вам играть в "Сне в летнюю ночь"? Оберона или Титанию? или Елену? Согласитесь, что мне трудно, почти невозможно решить этот вопрос, ибо я не знаю Вас как актрису, ибо я смутно помню "Сон в летнюю ночь"; чтоб дать дельный совет, надо очень вчитаться в пьесу, и я постараюсь это сделать. Увы, сейчас невозможно.


Боюсь, что Вы захотите перевернуть все сразу – сожжете старые корабли, не заручившись новыми, и останетесь без ладьи среди волнующегося житейского моря. (Пошлее этой фразы придумать нельзя, но… не рвать же письмо!…) Низкий поклон Нестору Александровичу как от меня, так и от жены, которая очень пожалела, что не видела Вашего, симпатичного ей, мужа. С почтением, готовый к услугам


К. Алексеев


20/4-1901


113*. З. С. Соколовой


Лето 1901


Милая Зина!


Перейти на страницу:

Похожие книги

100 знаменитых тиранов
100 знаменитых тиранов

Слово «тиран» возникло на заре истории и, как считают ученые, имеет лидийское или фригийское происхождение. В переводе оно означает «повелитель». По прошествии веков это понятие приобрело очень широкое звучание и в наши дни чаще всего используется в переносном значении и подразумевает правление, основанное на деспотизме, а тиранами именуют правителей, власть которых основана на произволе и насилии, а также жестоких, властных людей, мучителей.Среди героев этой книги много государственных и политических деятелей. О них рассказывается в разделах «Тираны-реформаторы» и «Тираны «просвещенные» и «великодушные»». Учитывая, что многие служители религии оказывали огромное влияние на мировую политику и политику отдельных государств, им посвящен самостоятельный раздел «Узурпаторы Божественного замысла». И, наконец, раздел «Провинциальные тираны» повествует об исторических личностях, масштабы деятельности которых были ограничены небольшими территориями, но которые погубили множество людей в силу неограниченности своей тиранической власти.

Валентина Валентиновна Мирошникова , Илья Яковлевич Вагман , Наталья Владимировна Вукина

Биографии и Мемуары / Документальное
След в океане
След в океане

Имя Александра Городницкого хорошо известно не только любителям поэзии и авторской песни, но и ученым, связанным с океанологией. В своей новой книге, автор рассказывает о детстве и юности, о том, как рождались песни, о научных экспедициях в Арктику и различные районы Мирового океана, о своих друзьях — писателях, поэтах, геологах, ученых.Это не просто мемуары — скорее, философско-лирический взгляд на мир и эпоху, попытка осмыслить недавнее прошлое, рассказать о людях, с которыми сталкивала судьба. А рассказчик Александр Городницкий великолепный, его неожиданный юмор, легкая ирония, умение подмечать детали, тонкое поэтическое восприятие окружающего делают «маленькое чудо»: мы как бы переносимся то на палубу «Крузенштерна», то на поляну Грушинского фестиваля авторской песни, оказываемся в одной компании с Юрием Визбором или Владимиром Высоцким, Натаном Эйдельманом или Давидом Самойловым.Пересказать книгу нельзя — прочитайте ее сами, и перед вами совершенно по-новому откроется человек, чьи песни знакомы с детства.Книга иллюстрирована фотографиями.

Александр Моисеевич Городницкий

Биографии и Мемуары / Документальное