Письма 1886-1917

Словом, мы обожрались славой. Материальная часть – не очень. Дело в том, что Берлин совсем не театральный город, и делать здесь 30 спектаклей – безумие. Сюда ездят только для патента и скорее бегут в другие города, чтоб наживать деньги (сообщи об этом Севастьянову). Ни одна гастроль (даже Дузе) не проходила здесь без убытка. Мы в прекрасных условиях, так как покрываем расходы. Наилюбимейший здесь театр – Deutsches Theater – делает на круг 3000 марок. Мы делаем 2500. Беда в том, что по смете мы рассчитывали на большее. Сегодня нас пригласил на ряд спектаклей императорский театр в Дрездене. Это лестно и приятно. Но более трех спектаклей мы не успеем дать. Потом едем в Прагу, это бездоходная поездка, но очень приятная, так как чехи нас очень ждут. Приглашают и в Вену, и в Мюнхен, и в разные провинциальные города, и в Париж, и в Лондон, и в Бельгию, и в Амстердам. […]

Тяжелые и грустные известия из России омрачают все то приятное и интересное, что мы переживаем. О Борисе – тоже грустные известия. Дети скучают. Кира увлекается театром. Но год для них в смысле учения следует считать погибшим. Боюсь, как бы они не исшалопайничались. Они учатся, но это неправильное учение.

Крепко обнимаю тебя и всех братьев и сестер. Перешли это письмо всем братьям и сестрам. При всем желании невозможно писать всем в отдельности одно и то же. Единственное время для писем – это антракты. Остальное время все занято.

233*. В. С. Алексееву

Февраль - март 1906

Берлин

Дорогой Володя!

Никогда еще не приходилось так работать, как теперь. Не только днями, но и ночами. Приходится превращать кабак в приличное заведение.

Аккуратность немцев, их чистота, умение работать – все это миф. Ни в одной провинции я не видел такой распущенной банды, как здесь: нас не только обирают и грабят, но при этом глумятся и всячески оскорбляют. Так продолжалось до первого спектакля, и чего это нам стоило!… не только в материальном, но и в нравственном отношении. Так продолжалось до первого спектакля. Это был триумф, какого мы не видали ни в Москве, ни в Петербурге. Весь Берлин: литературный (Гауптман, Шницлер, Зудерман, Гальбе и пр. и пр.), научный (все известные профессора и медики), финансовый (Мендельсон и все другие банкиры), Барнай, Дузе, все директора театров и 80-летний Гаазе, знаменитый артист, который никуда не выезжает, и известный критик Керр. Эти два посетителя особенно удивили берлинцев, так как они отреклись от театра. На следующий день нас завалили статьями. Здесь более 100 газет, причем приложения выходят еще и вечером. Все, без единого исключения, поместили огромные статьи, захлебываясь от восторга. Таких рецензий я никогда не видал. Точно мы им принесли откровение. Почти все кричали и заключали статьи так: мы знаем, что русские отстали на столетие в политической жизни, но, боже, как они опередили нас в искусстве. Последнее время их били под Мукденом и Цусимой. Сегодня они одержали первую блестящую победу. Bravo, Russen!…