Письма до полуночи

Мне было не очень комфортно к ней прикасаться, но я не могла никак иначе передать ей свою поддержку. Я не знаю, почему мне было так неприятно Танино тело. Я вспомнила, что в младших классах мы гораздо чаще касались друг друга.

– Не важно, – Таня покачала головой.

Я удивленно посмотрела на нее – мне почему-то не приходило в голову, что Таня и Алиса обсуждают между собой что-то личное. До того как Алиса попыталась покончить с собой, я вообще не думала о ней как о настоящем человеке – и, только сидя на скамейке в Бирмаркете, я поняла, что у нее есть свои секреты.

– Почему нельзя говорить о том, что Алиса переводится? – спросила я первое, что пришло мне в голову.

– Ну, ей не хочется, чтобы кто-то в классе знал. Только мне рассказала и, кажется, Юрцу, – Таня улыбнулась.

– А ему почему? – Я почувствовала, что задаю слишком много вопросов: «Почему да почему?»

– А как ты думаешь? – Таня вывернулась из-под моей руки и уставилась на меня своими карими-карими глазами.

– Не знаю.

Я поняла, что совсем выпала из школьной жизни. То есть на самом деле никогда в нее и не погружалась. Просто из-за общения с Таней у меня всегда складывалось впечатление, что я примерно представляю себе, что происходит. На самом деле я бы не смогла даже сказать, сколько у нас в классе человек – двадцать девять или двадцать восемь.

– В общем, посмотрим, – сказала Таня и, толкнув меня плечом, добавила: – Зато я теперь точно знаю, что ты в него не влюблена.

Я еле подавила желание спросить почему. Явный признак того, что мне пора или еще выпить, или поехать домой и лечь спать.

– Еще пива? – спросила Таня.

– Я схожу, – сказала я и поднялась со скамейки.

Толпа расступилась передо мной, распалась на маленькие группки людей – и никому не было до меня дела. Я оглянулась и увидела, что Таня сидит, уткнувшись в телефон: один наушник свисал почти до самой земли, другой же исчезал в ее ухе. Ее глаза уже совсем высохли, но на щеках остались красивые розовые разводы.

Я смотрела на нее всего несколько секунд, но мысли успели пролететь по бесконечному и головокружительному коридору. Что-то я увидела в будущем странное и пугающее. Как мы будем дружить завтра? Как мы будем дружить через месяц и через год?

В баре было шумно, душно и жарко – у стойки выстроилась очередь. Я обогнула столик, за которым на высоких стульях сидела немолодая пара, и пробралась к кассе.

– Два Морт Субита, – сразу же протянула деньги.

Да, обходить очередь нехорошо, но с другой стороны – молодость на то и молодость. Угрюмый бородатый бармен протянул мне два бордовых стакана. Паспорта не попросил, на очередь только покосился. Рядом со мной стоял мужчина в костюме – когда я протолкнулась к кассе, он лишь развел руками и, улыбаясь, отступил в сторону. Все-таки какое-то впечатление я произвожу.

На улице у меня закружилась голова – подворотня показалась бесконечной подзорной трубой, в конце которой должны были загореться звезды. Я подняла взгляд и увидела черноту и мигающие огни одинокого самолета. Курить не хотелось, и я застыла, чтобы запомнить это мгновение. Мне было очень хорошо.

Таня сидела там же и улыбалась чему-то в телефоне. Я села рядом с ней, заглянула через плечо – на экране телефона проползла зелено-белая кайма Пикабу.

– Что читаешь? – Я протянула Тане стакан.

– Херню какую-то, – она убрала телефон и повернулась ко мне. Сказала: – Ты сейчас очень красивая.

– Спасибо, – я сделала глоток и закашлялась, чуть не расплескав пиво, – ты тоже.

Глава девятая

Понедельник, 18 сентября, утро

Мне снова снилась стрельба в Ричмонде.

С тех пор как мы сходили с Таней в кино, я каждую ночь видела или Сару Саркони, или редакцию «Лондон Трибьюн», или мертвых полицейских. Сны были не обычные, сумбурные, а явные и яркие, будто у меня в голове включался прожектор, перед которым прокручивали пленку с кадрами из чужой жизни.

«Человек 1» приехал в Ричмонд за три дня до стрельбы. Его запомнила женщина, работавшая на станции. Он исчез из города несколько дней спустя, возможно, вернулся в Лондон на автомобиле. На следующий день после возвращения его перевели в миссию на Ближнем Востоке, он уехал из Англии и вернулся лишь в начале двухтысячных годов. Саркони так и не удалось установить его личность или хотя бы внешность, но она была уверена, что «Человек 1» жил под множеством разных имен и фамилий. Без поддержки спецслужб это было бы невозможно.

Я видела человека в костюме, отдаленно напоминавшего персонажа одного известного фильма про суперагентов. Человек сидел в маленькой комнате, заставленной шкафчиками для бумаг. За окном бушевала песчаная буря. Человек что-то писал в блокноте, иногда сверяясь с пожелтевшим листком, который был приколот к стене у него перед глазами. Я попыталась разглядеть листок получше и проснулась.

– Ты смотрела «СТАККАТО»? – спросила Алиса.

Мы сидели на парапете Патриаршего моста – до первого урока оставалось сорок минут.

– Да, в пятницу ходила, – сказала я.

В этот раз ранний подъем дался мне с легкостью – я легла спать около девяти вечера.