Письма и записки Оммер де Гелль

Я немного опоздала и приехала 7 апреля вечером, в самый праздник по русскому счету. Ольщанский довез меня в Екатеринослав. Я так устала, так утомлена, так огорчена его отъездом, что пролежала весь понедельник на моей кушетке и велела запереть двери, чтобы никого не впускать, кроме его превосходительства Андрея Александровича Пеутлинга, екатеринославского губернатора. Я ему послала с моей карточкою привезенные к нему письма. Он явился около двух часов и просидел у меня два. В самый интересный момент влетела без доклада генеральша и поспешно удалилась, пригласив меня завтра в двенадцать часов. Пеутлинг так был взбешен, что, по моей просьбе, велел выпороть моих двух косцов в части. Оплошность непростительная. Барон Ф<ранк> прислал мне свою карточку с извинительным письмом. Каков? Как тебе это нравится? Его служитель, обождав немного, когда моя служанка вышла, вручил мне довольно тяжеловесный пакет. Это меня успокоило, и я сожалела, что обошлась в Аделаидине немного сан фасон. Он мне ужасно надоел, и я рада была иметь хоть день отдыха. Проводив его, я все, по-видимому, исправила. Дело в том, что он довольно стар, а объявляет себя влюбленным в меня с первого взгляда и объявляет себя моим чичисбеем, моим кавалье серванте и ничего больше не просит. Ты скажешь, он подарил тебе имение. Душа моя, это пустяки, за мою любовь платят дороже. Он видный мужчина лет пятидесяти, одевается безукоризненно, т. е. для Екатеринослава, завит, надушен, в лакированных сапогах — это все имеет свою прелесть, особенно здесь. Но он действует так медленно и наводит на меня такую ужасную скуку своею нерешительностью. К счастию, дела его не позволяют засиживаться. Он постоянно бывает в разъездах. Я этим далеко не оскорбляюсь, напротив того. Я от него ожидаю сто тысяч франков, не считая пятидесяти, которые он мне прислал вместо красного яйца на праздник, но больше ради скуки, которую он нагнал на меня в Аделаидине. Прощай, красавица, ты, верно, при муже очень похорошела и, наверное, меня, бедную, вполне апробуешь. И ты, наверное, так поступила бы, если бы не родилась с миллионами. Смотри, отвечай, положа руку на сердце. Я сейчас увижу, если ты врешь.

№ 105. <Г-ЖЕ ДЕЛОЖ>

Екатеринослав. Вторник, 9 апреля 1839 года

Я приехала к генеральше. Они были за роскошно сервированным завтраком. Мне было так совестно, что я едва решилась войти в зал. Это, говорят, общий обычай в России, чтобы накрытый стол накануне пасхи не снимался вовсе в течение недели. Генеральша, уведомленная о приезде моем, выбежала мне навстречу и втащила меня за руку. За столом было человек до тридцати. Князь Б., брат генеральши, взял меня под руку и посадил рядом с ним. Князь продолжал начатый разговор, мне его вкратце повторив. Я не знала, куда мне деться, слушая его рассказ: я поминутно краснела, так мне все было диковинно, но я, однако, слушала обоими ушами. Сама генеральша на вечерах у Воронцова приучала меня к очень нескромным вещам. Я в первый раз слышала, чтобы о подобных вещах говорили при девушках шестнадцати и семнадцати лет, при юном Маркове, при гувернантках, гувернерах. Ты себе вообразить не можешь, будь уверена, что я недаром конфузилась. Князь Б. начал свой анекдот:

— Мистрис Сквейрс, которая держит свой белошвейный и модный магазин здесь в переулке, была завалена заказами к светлому празднику. Наступил праздник, заказанное белье было не готово, работницы отказались от работ или потому, что не хотели вовсе работать в субботу, на самое светлое Христово воскресенье, или потому, что были действительно изнурены. Англичанка их перехлестала хлыстом, и, в силу своего права заставлять их работать, как и когда ей угодно, она принудила их очищать ямы, т. е. употребила своих работниц в качестве золотарей.

— Мы так и пишем контракты, — сказала генеральша, — с дамами, содержащими значительные магазины, которые рассчитывают на уважение. Я никогда не составляю другого контракта, когда я им доверяю моих девок. Контракты не знают никаких исключений. Если мистрис Сквейрс потребовала, чтобы они в ночь на светлый праздник занялись работой золотарей, то это, стало быть, так и нужно было. Для них нет никаких праздников. Работа к спеху — ну и делай без оговорок.