Письма и записки Оммер де Гелль

— Вы вернулись в вашу комнату, — продолжал князь свою речь, — и я вошел за вами. Мы подошли к открытому окошку: масса девок, с запачканными лицами, все тело покрыто нечистотами; они бежали вразброд по двору. Мистрис Сквейрс бежала вдогонку за ними. Ее сопровождала мать ее, мистрис Жаксон, с двумя англичанками, подмастерьями, все четыре вооруженные железными аршинами. Шесть дворников и кучеров с кнутами и палками в руках их жестоко валяли по спинам и по плечам. Мисс Пенелоп подбежала, как Тальони в «Сильфиде», юбка из белого муслина, поднятая до колен, — это чрезвычайно было кокетливо, я вам даю слово, — порхая своими чудными ножками, обутыми в черный атлас и, чтобы их не загрязнить, перелетая на цыпочках. Она ударяла работниц по головам своим волшебным жезлом и стремительн о накидывалась на них, как арабская кобыла, когда забьют тревогу. Она скоро собрала всю разбежавшуюся массу своим пастушеским посохом, и девки, прихрамывая, пошли на работу, разнося по двору страшное зловоние.

— Мистрис Сквейрс меня предупредила, — перебила генеральша, — с вечера, я тогда и пригласила вас войти в мою спальню, чтобы лучше видеть. И тогда же отдала приказ, чтобы ворота были заперты и чтобы дворники и кучера были бы наготове с своими кнутами. Я весь дом подняла на ноги. Мои люди мне так преданы.

— Я вижу, что моя сестра начинает сердиться и что она бросает на меня освирепелые взоры. Я тороплюсь добавить, что я преклоняюсь перед миловидной мисс Пенелоп от всего моего сердца и что я с того дня из числа ее поклонников.

Мисс Пенелоп очень мило улыбнулась князю, давая ему чувствовать, что речь его вовсе не неприятна. Племянницы генеральши, две молодые девушки пятнадцати лет (они были двойчатки), очень красивые и весьма щеголевато одетые, смеялись до упаду и поддразнивали князя своими вопросами. Мисс Пенелоп сидела рядом с князем по другую сторону, я сидела между князем и сестрою. Завтрак совершается запросто, сидят как попало. Мисс Пенелоп сказала очень дружески, обращаясь к князю:

— Я не думаю, чтобы закон запрещал понуждать работниц, служителей и служанок работать по праздникам. Такой закон существует, но он только относится к крестьянам и едва ли когда-нибудь исполняется, по крайней мере в здешней стране. Здесь по обычаю крестьяне работают три дня в неделю, а праздники пополам. Во всяком случае, здесь первую роль играет необходимость. С великой пятницы княжны ждут своих бархатных шотландских салопов, которые вы подарили им на праздник. И они все еще ожидают своих салопов. Что вы, князь, на это скажете? Кажется, они заслуживают примерного наказания?

— Надо их кнутом высечь, — закричали в один голос обе княжны, — пойдемте вместе, дядюшка, их немного поторопить. Нам салопы нужны в четверг, как мы поедем на парад?

№ 106. (Г-ЖЕ ДЕЛОЖ)

11 апреля

…— Они справляли пасху, окуная свои головы в отхожих местах, — продолжал князь.

— Но перестаньте же, вы по крайней мере не говорили бы таких слов перед целомудренными ушами ваших же собственных племянниц, — сказала генеральша с глазами, сверкающими фосфорическим светом, и пятнами, покрывавшими ее лицо.

— Вы не должны себе позволять столь грязных выражений в моей гостиной, — повторила генеральша, указывая на своих племянниц.

Она встала из-за стола и увела меня в свой будуар. Я спросила у генеральши некоторых объяснений по поводу этого разговора.

— Нет, право, только слово «отхожие места» меня взорвало.

Она мне рассказала, вполне оправившись от сильного возбуждения (снова милая, с милой улыбкой и лицо сглаживалось, и темно-бурые пятна начинали пропадать на ее лице и на обнаженной груди):

— Я сидела на открытом окне, придя от разговенья и, в рассеянности, оставила мою ножку в руках брата, который забавлялся ею по привычке, старый хрыч. Мы упивались ночным воздухом, приносившим нам запах распускающихся деревьев. Я так люблю запах распускающихся берез! Я их массу рассадила по двору. Я вам рассказываю вещи, как они в действительности были. Мы покинули окошко, совершенно против воли, когда девки разбежались по двору и наполнили воздух ужасною вонью.

— Но как вы примиряете ваши утонченные заботы о вашем чудном теле с такими грязными обычаями? Я не допустила бы, чтобы они дотрагивались до моего белья.