Письма из Лондона

Как вы, может быть, обратили внимание, в вышеприведенном списке известиыхллойдовских Имен некоторые были прямо-таки шик-блеск-труляля; но вот прочие — в общем, не то чтобы совсем крем-де-ля-крем. Начиная с середины 1970-х график, отображающий количество членов Ллойдз, попер вверх по-гималайски. Между 1955 и 1975 годами их численность постепенно удвоилась, с 3917 до 7710; к 1978-му она удвоилась еще раз, до 14 134; затем на протяжении восьмидесятых она перешла все границы и в 1989-м достигла небывалого пика — цифры 34 218. За один лишь 1977 год было принято 3636 новых Имен; а ведь еще в 1953-м весь список членов Ллойдз исчерпывался 3399 фамилиями. Изменился также и типаж среднестатистического члена, равно как и характер его вербовки. То более не был случай с головы до ног упакованного в твид третьего баронета, настрелявшего с утра пораньше в окрестностях родового замка полный ягдташ куропаток и решившего за бокалом старинного портвейна, что пришла пора юному Мармадьюку направить свои стопы в Ллойдз. Рынок наводнился предприимчивыми вербовщиками, прочесывающими все сколько-нибудь перспективные сферы бизнеса: бухгалтерами, советующими вдовам, что Ллойдз — надежное место для вложения доставшихся им наследств; агентами на комиссионных, обрабатывающими клиентов на званых обедах прямо за столом; специалистами по разводке на членство в Ллойдз высокооплачиваемых менеджеров. В некоторых случаях по-прежнему практиковался трюк с понижением голоса и фразой: «Дружище, есть шанс, мне удастся сосватать тебя в Ллойдз»; но чаще подход стал более лобовым, деловитым; к вам не столько подходили, сколько, если хотите, подкатывались. В июне 1988 года Николас Лэндер продал свой преуспевающий ресторан L 'Escargot в Сохо, и сообщение об этом факте просочилось в газеты. Вскоре ему позвонил некий финансовый консультант, которого до того он в глаза не видел, и принялся на все лады превозносить налоговые преимущества, которые дает членство в Ллойдз. Этот подъезд Лэндер отверг скорее из опасения: «Не понимаю я все это страхование-перестрахование», — но в основном руководствуясь более откровенным соображением: «Какже, отдам я свои деньги компании великосветских придурков, чтоб те с ними игрались».

Другие чувствовали себя скорее польщенными. Агенту в Гамильтоне, Онтарио, удалось рекрутировать в Ллойдз сорок с лишним канадских врачей и дантистов. В Англии вербовщик по имени Робин Кингсли, у которого отец играл в Кубке Дэвиса за Британию, воспользовался своими уимблдонскими связями, чтобы залучить в синдикаты Лайм-стрит целую раздевалку Имен: Вирджинию Уэйд, Бастера Моттрема и его отца, Марка Кокса, а также жену бывшей первой ракетки Британии Роджера Тэйлора. В 1983-м представитель Кингсли добрался до Моттрема в тот момент, когда тот умывался в ванной после проигрыша парного матча на Уимблдоне. Через десять лет ему пришлось умыться гораздо серьезнее: многие лайм-стритские Имена числились в синдикатах, вовлеченных в финансовые пирамиды LMX, и столкнулись с тем, что их убытки достигают £2 миллионов у каждого. В те времена наживка, на которую клевали группы вроде теннисных звезд, выглядела довольно убедительной: сейчас-то вы молоды, но, весьма вероятно, доел игл и пика своего благосостояния — так почему бы не подумать о том, чтобы ваша куча денег работала на вас и после того, как вы зачехлите свою ракетку? Кроме того, то были 1980-е, эпоха миссис Тэтчер; новые деньги были столь же хороши, как старые, и в этом отношении Ллойдз становился более демократичным. Финансовые условия для вступления смягчились, и на нарушения правил смотрели сквозь пальцы. (Теоретически вы не имели права указывать свое основное жилье в качестве имущества, которое вы декларировали, но Ллойдз охотно принимал вместо этого банковскую гарантию, а поскольку банковская гарантия основывалась на налоге на ваш дом, результат оказывался приблизительно тем же самым.) В Ллойдз хлынули новые деньги. Но одно из отличий старых денег от новых состоит в том, что новые деньги имеют свойство быть более хрупкими. У потомственной денежной аристократии денег обычно больше, чем у нуворишей, — преимущество, когда вы сталкиваетесь с понятием неограниченной ответственности. Более того, обладатели потомственных состояний, дольше имея дело с Ллойдз, скорее могли оказаться в более надежных и более доходных синдикатах. Новые деньги имеют обыкновение вести себя менее благоразумно — и оказываться более легкой добычей. В начале 1980-х, когда развернулась дискуссия о нравственной ответственности в Ллойдз, один андеррайтер жестоко — или реалистично — опустил своих коллег последнего призыва следующим образом: «Если бы Господь не хотел, чтобы их стригли, Он не сделал бы их баранами».