Письма из замка дракона. Том 0/3. Спойлер-конспект

33А. Мирей – своему коннетаблю Морису (официальное письмо)

Мирей поставила дату 24 марта 1475 года, не собираясь ссориться с инквизицией по пустякам. Забавно, что теперь снабжать письмо цитатами из Библии пришло в голову ей. Какая-то мода там у них, причём, когда одна от другой этой модой заражается, та уж и остыла (или куратор запретил).

Милейший Морис!

У меня всё хорошо, насколько это может быть вдали от привычного окружения и круга общения. Однако роптать, уцелев в недавних обстоятельствах, было бы чёрной неблагодарностью по отношению к Богу.

Оставь свою задиристость для дворян и не ссорься с людьми духовного звания. Особенно с инквизиторами. Знаешь, что написано у Экклезиаста (цитата об опасности злословить царя или богатого). (Ты сам подал мне пример своей ссылкой на Библию; это было опрометчиво. Готовься читать цитаты). Конечно, люди духовного звания должны быть более склонны забывать ссоры, нежели дворяне; но есть одно обстоятельство, которое в этом отношении роднит эти два сословия. Я заметила, что, как ни странно, нам проще без раздражения общаться с ними, чем им с нами. Догадываюсь, источник этого постоянного раздражения… (рассуждение о том, что первое сословие отказалось от мирских благ ради спасения души, в т.ч., людей второго сословия и вправе ожидать уважения. Независимо от личных качеств).

Ты же сам мне напомнил, в своей забавной истории с пожаром во время наводнения, чем кончились для сеньора маршала де Рэ ссоры с лицами духовного звания. Не бери с него пример. Ты же не можешь оставить меня без последней связи с миром, а моих сына и внуков без опеки.

Я не могу назвать это твоим долгом. Было бы странно признавать, что у тебя есть моральный долг передо мной, ты и так предоставил мне свой замок. Ты же знаешь, я не смогла вернуться в Креспен не потому, чтобы так решил король… (рассказывает, что они с сыном поняли, из-за её роли в Лиге за общее благо король опасается, что она настроит сына против него. Исторические и семейные подробности. На брата, Антуана дю Бек-Креспена, архиепископа Нарбоннского, она не могла навлекать немилость короля. Ещё исторические и семейные подробности, отчасти конспирологические. О чувстве юмора Людовика XI – история из воспоминаний де Коммина о том, как английская армия высадилась во Франции на помощь герцогу Бургундскому, а король ради насмешки рисковал провалом плана по её мирному выдворению). Так я осталась буквально без крыши над головой. Так что ты был крайне великодушен. Но ты, к моему счастью, считаешь это своим долгом…

О «наших» инквизиторах: проявляют добрую волю, насколько им это позволено ограничениями их служения. В конце концов, если правила хорошего тона велят нам на эшафоте не осуждать палача…

Передай им это письмо, содержащее мой отчет о первой пробной беседе с попутчицами по заговору. Трудно найти общий язык. (Цитата из третьей книги Ездры по поводу войны с драконом).

Отвечу на вопросы.

Никаких укреплений в горах нет. Но могут быть природные препятствия. Если дракон их как-то ухудшил, то никому не рассказал. Но горы настолько больше замка, что проще построить замок, чем укреплять целую горную цепь. Что не означает, что преодолеть эти горы в человеческих силах.

Относительно чудесного ящика: его чудесность сильно преувеличена. Картину хорошего художника так перерисовать нельзя. Точнее, её сможет перерисовать такой же хороший художник. Но он предпочтёт нарисовать свою.

Тут есть рисовальный кружок, но хороших художниц в нём нет. Они, как я поняла, стараются избавиться от своих страхов, изобразив их на бумаге. По-моему, глупо. Чем больше рисуешь, как тебя пытаются сжечь на костре (они на этой теме просто помешались), тем хуже, разве нет?

О моих попутчицах. (Нелицеприятные характеристики внешности и характера).

На вопрос о том, почему я не только не прислала на осмотр, обследование, изучение (или как-то так?) драгоценных камней со здешней стены, но и не написала ничего по этому поводу в предыдущем письме, отвечаю (приводит обоснование подозрительности этого – чтобы не было ущерба основной задаче, лучше погодить. И писать только самое необходимое).

Августина передала мне общее для всех нас предостережение, заключенное в истории Саломеи. Если я правильно истолковываю, это предостережение «остерегись нас ослушаться, а то поплатишься, ибо так устроена Божья справедливость». Как в книге Иова (…). Я, в свою очередь, могу очень кстати напомнить, что то же самое о Божьей справедливости уже сама писала в предыдущем письме. Могу напомнить: это о Прокрусте, Фалариде и кардинале де Ла Балю. Так что мне о ней напоминать не требовалось. Но они – не только через Августину, но и через тебя – все же напомнили.